Ваан терьян стихи о любви

Чистый голос Терьяна — Журнальный зал

Ваан Терьян. Лирика. — Ереван: “Литера”, 2006, под ред. Наталии Гончар.

“Перевод стихов невозможен”, — говорил один из блистательных мастеров русского поэтического перевода Самуил Маршак. И добавлял: “Каждый раз это исключение”. Обобщив в этих кратких формулах свой многолетний переводческий опыт, Маршак, по всей очевидности, хотел сказать, что если поэтический перевод удается, то это надо воспринимать как чудо…

Именно такое чувство — прикосновения к чуду — сопровождает читателя, перелистывающего страницы книжки избранной лирики классика армянской литературы Ваана Терьяна в переводах Альберта Налбандяна. Автор предисловия к книжке Татьяна Геворкян вспоминает, что еще в середине 80-х годов, ознакомившись с переводами, помещенными в ереванском юбилейном (к 100-летию поэта) издании Терьяна, она обратилась к А.Налбандяну с вопросом: не возникало ли у него желания целиком перевести какой-нибудь сборник Терьяна, скажем, “Грезы сумерек”? И услышала в ответ, что, если переводить стихи подряд, можно впасть в монотонность, можно утерять свежесть и остроту восприятия всего богатства, всех оттенков интонаций и настроений поэта… “Думаю, что необходим перерыв, время, чтобы слух вновь стал чутко улавливать тончайшие модуляции терьяновского голоса, малейшие движения его души”, — сказал тогда Альберт Налбандян и так определил характер поэзии Терьяна: “Его стихи сотканы как бы из полутонов, нюансов, из неожиданной смены настроений и чувств. Вместе с тем они очень просты, естественны. И очень музыкальны. Звучанию строки Терьян придавал большое значение. Переводить такую поэзию невероятно трудно. Она требует от переводчика такого же напряжения, такой же полноты переживаний” (беседа Татьяны Геворкян с переводчиками Терьяна Альбертом Налбандяном и Георгием Кубатьяном была опубликована в № 4 журнала “Литературная Армения” за 1986 год). Эти слова отмечены не только глубиной и тонкостью понимания сути терьяновской лирики, но и чувством высокой ответственности переводчика, решающегося на столь нелегкий труд. С тех пор прошла четверть века. И вот теперь А.Налбандян представил в единой книжке свои давние и новые переводы Терьяна, причем это не какой-либо целостный поэтический цикл или сборник поэта: это стихи разных лет, разных мотивов и настроений; это стихи, выбранные самим переводчиком и в его авторском прочтении и пересоздании подаренные читателю.

Авторско-переводческая воля Альберта Налбандяна, который явился фактически и составителем сборника, выразилась и в том, что он поместил свои переводы параллельно с оригиналами. Нужны ли вообще подобные параллельные издания? Ведь перевод предназначается прежде всего для читателя, не знающего языка оригинала. И зачастую уже только по тексту перевода можно дать ему оценку, даже не сравнивая с подлинником. Видный болгарский поэт и переводчик Атанас Далчев как-то заметил: “Чтобы определить, можно ли считать тот или иной перевод художественным, не нужно сравнивать его с оригиналом, как для того, чтобы оценить портрет, не обязательно знать его модель. Признак художественности перевода заключается в его самостоятельности: он удовлетворяет нас сам по себе, в то время как нехудожественный перевод всегда заставляет нас ощущать отсутствие оригинала”. С этой точки зрения без всякого сравнения с подлинником по переводам Альберта Налбандяна узнается Ваан Терьян как тонкий лирик с присущим ему образным видением, неповторимой интонацией, прозрачной музыкой стиха:

День умирает. Медленная мгла
Ложится наземь невесомой пряжей.
Как тихо! Как спокойна и светла
Дремота вечереющих пейзажей!
Безмолвные не дрогнут тростники,
Застыли на воде их отраженья.
В раздумье небо, поле, гладь реки
И все вокруг — ни звука, ни движенья.
Задумавшись, стою. Везде покой,
А в сердце грезы или грусть — не знаю.
И не ропщу на свой удел мирской,
И прошлое уже не проклинаю…
Этот текст — перевод стихотворения Терьяна “Элегия” — самодостаточен, это — поэзия. И он не нуждается в сопоставлении с оригиналом, но, как мне кажется, на уровне сугубо читательского восприятия. На уровне же восприятия критического вопрос сопоставления перевода и подлинника конечно же не может быть совершенно снят, тем более если перевод удавшийся (недостатки обычно бывают видны и без сравнения). Критику всегда интересно “поверить алгеброй гармонию” переводного текста, выявить слагаемые творческого подхода переводчика к этому тексту. И критик все равно сравнивает перевод с оригиналом. Но когда оригинал и перевод печатаются параллельно в одном и том же издании, причем по воле самого переводчика, — это уже свидетельство того, что свою работу он смело выносит на суд самого широкого читателя (конечно же двуязычного), который, прочтя перевод, вряд ли избежит искушения обратиться тут же к подлиннику. Читателю фактически прививается культура сравнения, сопоставления перевода и подлинника, возможность проникнуть в творческий мир переводчика, понять тот или иной его переводческий выбор… Конечно, оценки работы переводчика могут быть совершенно различны и даже противоположны: есть не только критики-буквалисты, но и читатели-буквалисты… Однако заметим, что и таковые соберут для себя из переводов А.Налбандяна весьма небогатый урожай примеров, и это, пожалуй, примечательная черта данного сборника. При сравнении напечатанных рядом двух поэтических текстов на двух языках удивляет и восхищает то, что при всей естественности своего звучания по-русски переводы А.Налбандяна поразительно близки оригиналам — своей лексикой, образностью, интонационным движением, мелодикой, настроением…
От первой метели
Сады облетели,
И стали стелиться
Мне под ноги листья, —
таковы начальные строки “Осенней песни” в переводе А.Налбандяна, и они сразу же завораживают читателя своей музыкальностью, именно терьяновской музыкальностью — не нарочитой, бросающейся в глаза (хотя есть у Терьяна и такие стихи, где аллитерации выступают на первый план), а внутренней, подспудной, обволакивающей все стихотворение и создающей настроение. Именно это — одна из основных черт поэзии Ваана Терьяна, и ее сразу выделили и оценили крупнейшие армянские поэты Ованес Туманян и Аветик Исаакян, подчеркивая, что молодой Терьян пришел в армянскую поэзию не с целью продолжать и развивать заложенные ими традиции, а чтобы сказать свое новое слово. “Совершенно новыми красками, — писал о Терьяне Ав. Исаакян, — новым голосом воспел он и любовь, и родину, и природу. Он освежил и материал, и язык армянской поэзии. В слова армянские он словно вдохнул музыкальность… Мелодичность, лиричность — вот суть его поэтики”. Действительно, богатство созвучий и напевность — это ведь не совсем одно и то же. А стихотворения Терьяна, как точно подметил Аветик Исаакян, отличаются еще и мелодичностью. И не случайно многие тексты Терьяна положены армянскими композиторами на музыку, стали любимыми романсами. Но когда я читаю в переводе Альберта Налбандяна такие терьяновские строки:

Приду к тебе, когда ты будешь одинока,
И тихий вечер осенит тебя крылом,
И все мечты твои умрут в груди до срока,
И все стремления останутся в былом… —
или вот такие:

Боль, что терзает сердце, — неизбывна.
О где ты?.. Все сильней моя тоска.
Звучит твой голос нежно и призывно,
А ты недостижимо далека…
и еще множество других стихотворений в этой книге, меня не покидает ощущение, что и они могут быть переложены на музыку, могут стать русскими романсами… Так тонко уловил и воссоздал Альберт Налбандян напевность терьяновской лирики. Это и есть высокая верность оригиналу.

Еще одна особенность налбандяновских переводов — это сохранение и по возможности точное воспроизведение (не в ущерб, разумеется, поэтичности и естественности звучания переводного текста) формальных особенностей терьяновского стиха. Терьян явился большим новатором в армянской поэзии начала XX века, обогатив ее новыми размерами (наряду с традиционным силлабическим стихом он использовал и силлаботонику), ритмами, такими формами, как сонет, триолет, газелла… О вкладе поэта в развитие армянского стиха академик Эд.Джрбашян написал целую монографию — “Система стихосложения Ваана Терьяна” (1995). Конечно, при переводе поэзии сохранение формы оригинала не может быть непреложным требованием. Порой строгое следование форме может и погубить перевод, потому что один и тот же размер воспринимается в разных языках по-разному (так, например, произошло с целым рядом философских четверостиший Туманяна, переведенных в первой половине XX века: копирование размера подлинника привело к появлению в переводах танцевальных, плясовых интонаций). Но переводы А.Налбандяна являют нам совершенно иную картину, вновь изумляя читателя: бережно воссоздавая особенности формы оригинала, он никогда не поступается ради этого теми его основными компонентами, которые и несут в себе поэзию, вызывают у читателя эмоциональное переживание. Даже читатель, не знающий армянского, прочитав такие переводы, как “Снег над округой…”, “Газелла (дорогому Паоло Макинцяну)”, “Плачь, моя муза…”, “Зовешь меня вечно…”, “В сердце боль — оттого что промчались года…”, “Осенняя грусть” и др., может, взглянув на текст оригинала, помещенный слева, увидеть, что в переводе сохранены та же строфика, та же длина строк, то же чередование длинных и коротких строк в одном стихотворении… Но при этом в переводах нигде не ощущается скованности поэтического дыхания: русский стих льется естественно и свободно, так, словно Терьян написал эти стихи по-русски. Вот стихотворение из цикла “Страна Наири” (“Наири” — одно из древних названий Армении), которое сам Терьян называл “истинным сонетом”, поскольку здесь в точности соблюдены структура и принципы рифмовки классического (французского) сонета. А.Налбандян тщательно сохраняет в переводе все формальные признаки оригинала, в том числе и особенности рифмовки (abba, abba, ccdeed). Но все это ни в коей мере не мешает ему донести до русского читателя поэтический голос Терьяна в его полную силу. Пересозданные А.Налбандяном стихи, как и в подлиннике, хочется запомнить, выучить наизусть:

Проходит ночь, мучительно темна,
Сменяется рассветом равнодушным,
Но сердцу даже в этом склепе душном
Все верится в иные времена.
И что с того, что мраку власть дана
Над светом солнца, робким и тщедушным,
Что кажется мой край таким послушным
Судьбе, что чаша выпита до дна!
Наследником столетий, пилигримом
В стремлении иду необоримом.
Пусть силы зла пророчат мне конец, —
Чем непроглядней мгла, тем я упорней.
Страна моя, зажгись надеждой горней —
Священен путь, прекрасен твой венец!
Как это удается переводчику? Это тайны его мастерства… А результаты этого скрытого мастерства даруются читателю…

Кстати, переводы Налбандяна из патриотического цикла “Страна Наири” (к сожалению, в книжке не обозначены названия циклов, в которые входит то или иное стихотворение) хочется отметить особо. Этот цикл, созданный в годы Первой мировой войны, в котором поэт, говоря его же словами из письма к дочери Ованеса Туманяна Нвард, выразил “высокое страдание наирской души”, как раз ярко демонстрирует весь диапазон модуляций терьяновского поэтического голоса, и в переводах это воссоздано великолепно — от лиризма, теплоты и задушевности (“Я помню поздней осени наряд”, “Здесь выплакивала мама…” и др.) до твердости и непререкаемости интонаций, выразившихся в чеканных строфах-двустишиях:

     …Толпы варваров сгинут, уйдут, не оставив
                                                            следа, —
Наш язык, наша царская речь не умрут никогда.
Вашим душам, ленивым, чужим, никогда
                                           не понять:
Наша родина — храм и священна в нем
                                           каждая пядь.
Станет пылью когда-нибудь гордая мощь
                                           пирамид,
Но сиянья отчизны и солнце само не затмит.
Ты, как Феникс, из пепла восстанешь,
                                          родная страна,
Новой славой прекрасна и новой надеждой
                                                   сильна…
Ваана Терьяна переводили на русский язык еще до революции; и в советское время периодически издавалась его поэзия, даже в таком престижном издании, как “Библиотека поэта” (1980), куда вошло более 350 стихотворений. Были в этих сборниках и удачные переводы. Но, увы, они тонули в общем потоке текстов, очень мало общего имеющих с Терьяном — с его лексикой, интонацией, мелодикой… Несомненно, терьяновская поэзия приблизилась к русскому читателю после упомянутого сборника 1985 года (большинство новых переводов в котором было выполнено Г.Кубатьяном и А.Налбандяном). И все же, думается, чистый голос поэзии Ваана Терьяна, незамутненный и непрерываемый его голос звучит по-русски пока только в небольшой книге переводов Альберта Налбандяна. Здесь всего 62 стихотворения. Но переводчик выбрал тексты, по которым читатель сможет уловить все характерные мотивы и настроения терьяновской лирики — от симво-
листских до гражданско-патриотических, и все характерные приемы и средства выражения этих мотивов и настроений. Как верно заметила в своем предисловии Татьяна Геворкян, уже при самом выборе переводчиком стихов “вольно или невольно лепится образ переводимого автора”. Но и образ переводчика, добавим мы, ибо для такого издания переводчик выбирает то, что близко и родственно ему самому. И когда мы читаем в переводе Альберта Налбандяна терьяновские строки:

Нет, я в горах не одинок —
Со мной трава и синь густая,
И тихо ластится у ног
Тумана дымка золотая.
…Жизнь улыбается, маня
Цветами, звездами, листвою.
Душа распахнута моя,
Как небеса над головою.
Я вниз гляжу, и мне близки
Все расстоянья в мире этом,
И стряхивает груз тоски
Душа, наполненная светом, —
то в этих строках сливаются обе души, наполненные светом, — поэта и переводчика. И свет этот озаряет читателя.
magazines.gorky.media
Жизнь замечательных людей: Ваан Терьян.

Ваан Терьян
(альтернативное написание: Терян)

С именем Ваана Терьяна связан целый период развития новой армянской поэзии. Вступив на литературное поприще непосредственно после И. Иоаннисяна, Ов. Туманяна и Ав. Исаакяна, Терян открыл совершенно новую страницу в истории армянской поэзии. Это новое состояло не только в поэтическом языке, в формах и размерах стиха, но и в ином восприятии мира.

Реальный мир Терьян воспринимает несколько иначе, нежели его предшественники. Он создает, как сказано у Лермонтова, «мир иной и образов иных существованье». Реальный мир, реальные предметы абстрагируются и лишь после этого воплощаются в поэтической фантазии. «Я — грезящий поэт», «Далека и недостижима ты, моя светлая греза», «Мои грезы летят к вам в объятия», — вот типичные выражения в стихах Терьяна.

Ваан Терьян родился 28 января 1885 г. в живописном селе Гандза (близ г. Ахалкалаки) в семье сельского священника Сукиаса Тер-Григоряна. Детские годы поэта прошли в родной Гандзе с ее изумрудными лугами, звонкими ручейками, волнующимися полями пшеницы. Здесь он окончил сельскую школу.

В 1897 году старшие братья, учившиеся в то время в Тифлисе, взяли его к себе, обучили русскому языку, готовя его к поступлению в московский Лазаревский институт восточных языков.

В 1899 году отец везет Ваана в Москву и определяет в Лазаревский институт. Это учебное заведение сыграло большую роль в творческом становлении поэта. Впоследствии он часто вспоминал прославленный очаг культуры и посвятил ему поэму.
В числе товарищей Терьяна по Лазаревскому институту, с которыми поэт был связан нерасторжимыми узами, были Александр Мясникян, Погос Макинцян, Цолак Ханзадян и другие, впоследствии ставшие видными государственными и литературными деятелями.

На становление мировоззрения поэта решающее влияние оказали события 1905 года. В 1906 году, будучи уже студентом Московского университета, он писал: «Я всегда сочувствовал рабочему делу и из всех общественно-политических программ различных партий предпочтение отдавал социал-демократической программе». Политические симпатии Терьяна не ускользнули от внимания царской жандармерии. Во время массовых гонений и арестов Терьян вместе с друзьями Оником Оганджаняном и Мелконом Карамяном попадает в тюрьму (Бутырку). «Помню, — рассказывает М. Карамян в своих воспоминаниях, — Ваан и Оник, став у окна своих камер, громко запели песню на слова Никитина, в то время очень распространенную среди революционеров:

На старом Кургане, в широкой степи,
Прикованный сокол сидит на цепи».

Получив в Бутырке революционное крещение, Терьян в этот период создает стихи, ставшие образцами политической лирики. Под непосредственным влиянием революционных событий написан цикл стихов «Терновый венец», в котором поэт прославляет борцов революции, погибших на виселицах и в тюрьмах. Одновременно он проклинает царских палачей, «торжествующих черную свою победу».

…Жестокий враг ликует нынче вновь,
Он душит нас кровавыми руками,
Пьет наших братьев праведную кровь,
Глумясь над нашими слезами.
………………………………………………..
…Уже полна отравленная чаша.
Не дрогнем мы в решительном бою… (пер. М. Павловой)

Стихи эти, опубликованные в 1905-1906 годах в различных газетах и журналах, являются лучшим доказательством того, что реакция не сломила бунтарский дух поэта. Но, под ее гнетущим влиянием Терьян, наряду с другими представителями передовой армянской интеллигенции, укрылся «в мрачной темнице одиночества».

В 1908 году в Тифлисе поэт издает свой первый сборник стихов «Грезы сумерек», предварительно ознакомив с ними Ованеса Туманяна и Аветика Исаакяна. «Чудесные вещи. кристальные чувства в безукоризненных по форме стихах. Это — подлинная поэзия, настоящая лирика», — говорит Исаакян. «Прекрасные стихи, и почти совершенная новость в нашей лирике», — подтверждает и Ов. Туманян правоту восторженного отзыва Исаакяна.

Сборник «Грезы сумерек», созданный юношей, студентом, сразу привлек к себе внимание широкой читательской общественности и критики. В письме к видному критику Ц. Ханзадяну, отправленном из Баку, А. Ф. Мясникян писал: «Ваан и здесь уже прославился, читают его увлеченно». По свидетельству Ц. Ханзадяна, Мясникян, прочитав стихотворение «Песня расставания», растрогался до слез.

Ты взглянула с усмешкой игривой
И исчезла в дали голубой,
Я остался в тиши сиротливой,
Я заплакал, унижен тобой… (пер. А. Налбандяна)

«Грезы сумерек» распростерли свои крылья над армянской поэзией», — писал Цолак Ханзадян.

Двадцатилетний юноша, по всеобщему признанию поэт «божьей милостью», приобрел множество поклонников. «Для меня Терьян тогда был не только гениальным поэтом, но и мифической личностью, — писал впоследствии Чаренц. — Поразительным открытием стала для меня книга Терьяна. Словно бездонный клад подарила мне. Я не выпускал ее из рук. Уединялся и без конца читал. Он оказал на меня волшебное влияние, и я до сих пор не могу без волнения вспоминать его имя».

Ведущим мотивом сборника «Грезы сумерек» является тема любви в широком смысле этого слова.

Любовь и песнь — моя душа,
И песнь любви — моя душа.

«Поэтом владело чувство всеобъемлющей любви к женщине, перед которой он раскрывал такую глубину и нежность своей души, о которой не ведали его близкие друзья», — писал Цолак Ханзадян.

Женщина-человек, женщина-сестра, женщина-мать и женщина-жена — вот синтез тех качеств, которые искал Терьян. «Есть ли такая в подлунном мире? — спрашивает он. — В грезах — да, в действительности — не знаю, не встречал…» Не найдя в действительности идеала любви, Терьян создал в грезах романтический образ «чудо-девушки» и воспел ее:

О чудо-девушка, царица звезд ночных!
В душе моей больной, где только холод мглистый,
Ты теплишь свой огонь, загадочный и чистый,
О чудо-девушка, о фея грез моих! (пер. А. Налбандяна)

Сборник «Грезы сумерек» открывается стихотворением «Грусть», в нем выражен основной смысл любовной лирики поэта. «Чудо-девушка», созданная воображением поэта, в просторе пустынных полей нашептывает цветам слова нежной любви, которые цветы передают поэту, наполняя его сердце любовью. Однако призрак исчезает как сон, оставляя поэта в тоске. «Где же ты, мой дивный сон?» — зовет он в последующих песнях и в отчаянии восклицает: кого ты напрасно кличешь, сердце мое?

Поэт часто соотносит свою печаль с картинами дождливой осени, с изображением гонимых ветром пожелтевших листьев, как символами угасания («Осенняя грусть», «Осенняя песня» и др.).

К этому периоду относится и стихотворение «Шепот и шелест», отличающееся тончайшей музыкальностью.

Невидимая, в полумраке таешь
И шепчешь, шепчешь, нарушая тишь,
Печалишься, и обо мне мечтаешь,
И вспоминаешь, и любовь таишь. (пер. Г. Кубатьяна)

Это не просто мастерская игра звуков, — звук здесь максимально осмыслен и эмоционально насыщен. Это подлинная музыка слов, передающая и шорох легких шагов, и шелест влекомых ветром осенних листьев, и призывную тоску, и мучительную тревогу. Здесь «звучит» даже тишина.

В период гибели «небесных мечтаний», когда иллюзорный облик «девы-мечты» растаял, поэт на мгновение метнулся в «темную пещеру» любовного «греха» («Желание», «Медуза» и др.).

Поэт, искавший идеал в мире мечтаний и грез, в канун и в дни Ленских событий спустился с романтических высот, вышел «из мрачной темницы одиночества — сильный и гордый». Теперь в его поэзии звучат новые мотивы.

Я вышел из темницы одиночества.
Увереннее стал я и сильней…
…………………………………………….
И в сердце песни новые звучат:
«Я с вами, с вами, братья угнетенные». (пер. В. Звягинцевой)

* * *
Выходец из деревни, из самой гущи народа. Терьян долгие годы жил в больших городах. Став по своей психологии горожанином, он в своих произведениях выразил сложные переживания духовно надломленного, взвалившего на себя бремя житейских забот интеллигента, мечущегося в лихорадочной суете собственнического мира, мира «желтого дьявола». Тем самым Терьян стал в нашей поэзии чуть ли не первым певцом города. Поэт воспроизвел в своих стихах лик города, городской пейзаж, «запыленные чахлые деревья», «асфальтированные тротуары», «залитые электрическим светом высоченные дома» («Зимняя ночь»), мчащиеся автомобили, «кровавые дворцы царей», «вечно бодрствующую коварную Неву» («Петербург»).

В этих стихах Терьяна, рядом с любимым его образом «чудо-девушки», появляется и образ городской салонной дамы, которой посвящен цикл стихотворений «Кошачий рай». Примечателен сарказм Терьяна, назвавшего «кошачьим раем» атмосферу, создаваемую этими дамами, которые так мастерски умеют улыбаться из-под вуали, танцевать «вальс и полонез». Впервые в армянской поэзии Терьян воспроизводит образ светской столичной салонной женщины.

В последний период своего творчества, устав от столичного шума и сутолоки, поэт уносится мыслью к родным горам отчего края, где перекликаются друг с другом пастухи, где поют свою вкрадчивую песню ручьи, где отчий дом, где горбится над прялкой добрая старушка мать.

* * *
«Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза». Мучительные стоны несчастных сынов «поверженной, страдающей отчизны» глубоко терзали сердце поэта-патриота. «Я безгранично люблю мою прекрасную горную родину, мой мудрый народ, который трудится и мечтает, стонет и поет». Патриотические стихи Терьяна впервые были опубликованы в 1915 году в газете «Мшак» под общим заглавием «Страна Наири». Лирический герой «Страны Наири» — трудовой народ. Поэта не волновали блеск и роскошь феодальных замков, их знатные владетели — сепухи и азаты, он размышлял об угнетенном народе, живущем в убогих хижинах, о скромной наирянке с грустными очами.

Люблю не славу светлых дней,
Не наши древние сказанья, —
Люблю я мир души твоей
И песни тихие рыданья.
Люблю я бедный твой наряд,
Тоской молитвенною болен,
Огни неяркие из хат
И звоны с грустных колоколен. (пер. Ф. Сологуба)

Поэт остро переживал судьбу родного народа в годы первой мировой войны, ибо ясно видел, в какую пропасть толкают народ лжепатриоты. В цикле «Страна Наири» отразилась эта его глубокая тревога.

Страна Наири, далекий мой сон.
Ты, нежной царице подобно, почила,
Ужель я баюкать тебя обречен,
Укрыть тебя в сумерке царской могилы? (пер. Т. Спендиаровой)

Терьян был одним из тех, кто связывал спасение армянского — и не только армянского — народа с новой Россией. «Только красные полки российских рабочих и крестьян могут принести свободу нашей окровавленной стране». В дни Великой Октябрьской революции Терьян спешит в Петербург и бросается в бурные волны революции, «ликующий и безумный, как буревестник». Стихи поэта этого времени свидетельствуют о начале нового периода в его творческой биографии. В «Песнях свободы» Терьян с пылкой любовью воспроизводит образ пламенного руководителя Бакинской коммуны Степана Шаумяна, которого он лично знал.

За веком век пройдет — лениво, бесконечно. —
Но имя светлое твое пребудет вечно. (пер. А. Налбандяна)

О том, как волновал поэта героический образ С. Шаумяна, свидетельствуют и его статьи «Три встречи» и «Незабвенный товарищ». «Счастья быть знакомым с Шаумяном, — писал Терьян, — я удостоился только накануне Октябрьской революции, когда он прибыл в Петербург для участия в «Демократическом совещании» и когда мы встретились уже как партийные товарищи, и в моем сердце с еще большей силой снова пробудились чувства любви и преклонения перед этим человеком».

* * *
Октябрьские песни Терьяна отличаются не только высокой идейностью, но и поиском новых поэтических форм. Поэт прекрасно сознавал, что новое содержание требует новой формы. Он искал и находил эти формы, — исключителен вклад Терьяна в метрику армянского стиха. Он показал те неисчерпаемые возможности, которые таит в себе армянский язык. В поэзии Терьяна богато представлены многие стихотворные формы: триолет, сонет, газель, терцины.

Взыскательный мастер, Терьян неустанно отделывал стих, добиваясь желаемого результата. Варианты из рукописного наследия поэта знакомят нас не только с окончательным результатом отделанных стихов, но и с лабораторией поэта, с самим процессом его творчества. Терьян скрупулезно работал не только над каждым собственным стихом, но и над каждым переводом. Доказательством тому служат многочисленные варианты перевода одного и того же стиха. Например, «Осенняя песня» Поля Верлена имеет шесть вариантов. То же самое можно сказать и о его переводах из Г. Гейне, В. Брюсова, Ф. Сологуба и др. А его перевод пролога «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели академик Н. Марр назвал «куском солнца». Переводы Терьяна адекватны оригиналам. Трудно согласиться с высказыванием Терьяна — «легко было мое искусство». Наоборот, каждое стихотворение рождалось кровью сердца, капля за каплей. Особенно те стихи, в которых он применял тонический размер, не свойственный армянскому силлабическому стиху. Есть поэты, которые небрежно относятся к форме, Терьян же всегда отдавал ей щедрую дань. Мастер стиха, он действительно владел магией слов и умел их заклинать. Они подчинялись ему, как покорные духи волшебнику.

Велики заслуги Терьяна и в деле популяризации армянской литературы. Прекрасно владея русским языком и тонко разбираясь в литературе, он по просьбе Горького переводил армянских писателей для «Сборника армянской литературы», вышедшего под редакцией Горького в 1915 году в Петербурге. Принимал он участие и в издании антологии армянской поэзии под редакцией В. Брюсова. В. Терьян первым из армянских писателей выступил на страницах армянских журналов в защиту Брюсова от нападок «желтой прессы» и других злопыхателей. Именно тогда он опубликовал и свои прекрасные переводы из поэзии Брюсова.

* * *
В последний период жизни Терьян развернул значительную работу в Народном Комиссариате по делам национальностей. В качестве члена советской делегации, по мандату, подписанному В. И. Лениным, он участвует в Брестских мирных переговорах. В том же году пишет брошюру «Что говорил Ленин крестьянам», переводит на армянский язык работы В. И. Ленина «Государство и революция» и «Карл Маркс. Краткая биография с изложением марксизма».

В 1919 году Терьян, будучи уже членом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, был направлен Народным Комиссаром Иностранных дел в Туркестан. Однако из-за тяжелой болезни он принужден был задержаться в Оренбурге. 7 января 1920 года оборвалась жизнь выдающегося поэта.

Со смертью Терьяна «разбилась дивная чаша чувств и мыслей», отмечал Ав. Исаакян. Однако обаяние его поэзии ничуть не поблекло с годами. Она сохраняет свою изначальную красоту, всегда неповторимая, всегда недостижимая.

О. Ганаланян

nashaarmenia.info
Ваан Терьян. Երկու ուրվական. — Школа Национальной Мудрости

Сегодня в рубрике Избранные стихи произведение Ваана Терьяна «Ерку урвакан».
Читает Рпсиме Саргсян

Վահան Տերյան — Երկու ուրվական
Կարդում է Հռիփսիմե Սարգսյանը

Нажмите для прослушивания

Аудиозапись: Adobe Flash Player (версия 9 или выше) требуется для воспроизведения этой аудиозаписи. Скачать последнюю версию здесь. К тому же, в Вашем браузере должен быть включен JavaScript.

Ես եմ ,դու ես, ես ու դու
Գիշերում այս դյութական,
Մենք մենակ ենք,
— ես ու դու.
Ես էլ դու եմ` ես չըկամ…

Չըկան օրերն ահարկու,
Չըկա ժամ ու ժամանակ,
Ուրվական ենք մենք երկու
Միշտ իրար հետ,միշտ մենակ…

Մոռացել ենք անցյալում
Տրտունջք,թախիծ ու խավար.-
Մի ուրիշ լույս է ցոլում
Մեղմ ու անուշ
մեզ համար…

Ваан Терьян

Ես եմ, դու ես, ես ու դու
Գիշերում այս դյուական,
Մենք մենակ ենք-ես ու դու,
Ես էլ դու եմ` ես չըկամ…

Метки: Армянская поэзия, Армянская проза, армянские стихи, армянские стихи о любви, Ваан Терьян, Վահան Տերյան - Երկու ուրվական

dproc.ru
Архивы Ваан Терян - Armenian Poetry

Глаза у ней были, как небо, нежны,
Грустны и нежны, как вечерняя мгла.
Та девушка дальней безвестной страны Continue reading →

Ты видишь-эта жизнь как быстрый сон
Проходит,становясь воспоминанием.
Как лёгкий стан твой обнял и признаниям
Внимает,упоён,заворожён?… Continue reading →

Умерев,каждый вечер она,
Покидая ночную страну,
Навещает меня и бледна,
Ждёт,когда я к ней молча прильну. Continue reading →

Среди равнодушных людей,
И холода,и пустоты
Кто встретит вас лаской своей,
Напевы мои и мечты? Continue reading →

Сегодня будь мне сестра,
Чиста,спокойна,добра, Continue reading →

Медлительна поступь коня моего
И скучен мне этот извилистый путь. Continue reading →

Под окнами рыдает без конца
Больная песня странника-певца. Continue reading →

Моё бедное сердце сжимает тоска:
-Где же ты-я шепчу-где же ты? Continue reading →

Ваан Терян-псевдоним Ваана Сукиасовича Тер-Григоряна.Родился
28 января (9 февраля) 1885 года в селе Гандза,Грузия. Continue reading →

www.armenianpoetry.ru
Терьян, Ваан Сукиасович — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Ваан Терьян (арм. Վահան Տերյան, имя при рождении Ваган (Ваан) Сукиасович Тер-Григорян; 28 января (9 февраля) 1885, Гандза — 7 января 1920, Оренбург) — армянский поэт и общественный деятель.

Ваан Терьян родился 28 января 1885 года в семье сельского священника в селе Гандза (ныне район Ниноцминда) близ Ахалкалаки.
В 1899 году Ваан поступает в Лазаревский институт восточных языков в Москве. Вместе с друзьями Терьян издаёт в институте рукописную газету «Надежда», в которой не только выступает с редакционными статьями и передовицами, но и возглавляет отдел поэзии, где публикует свои стихи под псевдонимами Швин, Volo и др.
Окончив институт, в августе 1906 г. Терьян поступает в Московский университет, на отделение русского языка и литературы историко-филологического факультета. Под непосредственным влиянием революции 1905—1907 годов он пишет цикл стихов «Терновый венец», в котором прославляет борцов революции. Ночью 3 декабря 1906 г. квартира Терьяна была подвергнута обыску, он и его друг были арестованы, но 13-го декабря его освободили из-под стражи. В этот период Терьян написал «Эстонскую песню», «Осеннюю песню», «Осеннюю мелодию», «Чудо-девушке», «Схороните меня на закате», «Желание» и др. стихи.
С 1913 года учился на востоковедческом факультете Петербургского университета.
Поэзия Терьяна с её тончайшим лиризмом, проникновенностью чувств, исключительной музыкальностью и богатством языка — крупнейшее явление в истории армянской литературы.^[2]
В 1908 году в Тифлисе был опубликован его первый сборник стихов «Грезы сумерек». Сборник получил хорошие отзывы от Аветика Исаакяна и Ованеса Туманяна.
В 1910 г., параллельно с учёбой в Московском университете, Терьян редактирует и издаёт литературно-художественный альманах «Гарун» («Весна»). В 1915 г. Максим Горький поручил Терьяну составление «Армянского сборника», который был издан в Москве. В том же году пишет патриотический цикл «Страна Наири».
Валерий Брюсов перевёл ряд стихотворений поэта и назвал его «наиболее видным деятелем» среди молодых поэтов «русской Армении».^[3]
В 1917 году вступил в РСДРП ; был избран членом ВЦИК на III и на IV съездах Советов. В 1918 году — член советской делегации на мирных переговорах в Брест-Литовске.
В конце 1919 года по направлению Наркомата иностранных дел поехал в Туркестан и умер в дороге от туберкулёза легких.^[2] Похоронен в Оренбурге, место могилы неизвестно. Кенотаф поэта находится в пантеоне парка им. Комитаса в Ереване.
Памятник Ваану Теряну в Оренбурге
На армянском языке[править | править код]

Грезы предвечерья, Стихи, Тифлис, 1908;

Стихотворения, М., 1912;

Собрание сочин., 4 тт., изд. Армгиза, Константинополь — Ереван, 1923.
На русском языке[править | править код]

Ваан Терьян. Стихотворения. Л. Советский писатель, 1980.

ru.wikipedia.org
Список книг и других произведений Ваан Терьян (Vahan Teryan) Сортировка по году написания

Ваан Терьян родился 28 января 1885 года в семье сельского священника в селе Гандза (ныне район Ниноцминда) близ Ахалкалаки. В 1899 году Ваан поступает в Лазаревский институт восточных языков вМоскве. Вместе с друзьями Терьян издаёт в институте рукописную газету “Надежда”, в которой не только выступает с редакционными статьями и передовицами, но и возглавляет отдел поэзии, где публикует свои стихи под псевдонимами Швин, Volo и др. В августе 1906 г. Терьян поступает вМосковский университет, на отделение русского языка и литературы историко-филологического факультета. Под непосредственным влиянием революции 1905—1907 годов он пишет цикл стихов «Терновый венец», в котором прославляет борцов революции. Ночью 3 декабря 1906 г. квартира Терьяна была подвергнута обыску, он и его друг были арестованы, но 13-го декабря его освободили из-под стражи. В этот период Терьян написал “Эстонскую песню”, “Осеннюю песню”, “Осеннюю мелодию”, “Чудо-девушке”, “Схороните меня на закате”, “Желание” и др. стихи. Поэзия Терьяна с её тончайшим лиризмом, проникновенностью чувств, исключительной музыкальностью и богатством языка — крупнейшее явление в истории армянской литературы. В 1908 году в Тифлисе был опубликован его первый сборник стихов «Грезы сумерек». Сборник получил хорошие отзывы от Аветика Исаакяна и Ованеса Туманяна. В 1910 г., параллельно с учебой в Московском университете, Терьян редактирует и издаёт литературно-художественный альманах “Гарун” (“Весна”). В 1915 г. Максим Горький поручил Терьяну составление "Армянского сборника", который был издан в Москве. В том же году пишет патриотический цикл "Страна Наири". Валерий Брюсов перевёл ряд стихотворений поэта и назвал его “наиболее видным деятелем” среди молодых поэтов “русской Армении”.
Умер от туберкулёза легких, в 1920 году. Похоронен в Оренбурге, место могилы неизвестно. Кенотаф поэта находится впантеоне парка им. Комитаса в Ереване.

librebook.me
Ваан Терьян, биография | Наша среда

С именем Ваана Терьяна связан целый период развития новой армянской поэзии. Вступив на литературное поприще непосредственно после И. Иоаннисяна, Ов. Туманяна и Ав. Исаакяна, Терян открыл совершенно новую страницу в истории армянской поэзии. Это новое состояло не только в поэтическом языке, в формах и размерах стиха, но и в ином восприятии мира.

Реальный мир Терьян воспринимает несколько иначе, нежели его предшественники. Он создает, как сказано у Лермонтова, «мир иной и образов иных существованье». Реальный мир, реальные предметы абстрагируются и лишь после этого воплощаются в поэтической фантазии. «Я — грезящий поэт», «Далека и недостижима ты, моя светлая греза», «Мои грезы летят к вам в объятия», — вот типичные выражения в стихах Терьяна.

Ваан Терьян родился 28 января 1885 г. в живописном селе Гандза (близ г. Ахалкалаки) в семье сельского священника Сукиаса Тер-Григоряна. Детские годы поэта прошли в родной Гандзе с ее изумрудными лугами, звонкими ручейками, волнующимися полями пшеницы. Здесь он окончил сельскую школу.

В 1897 году старшие братья, учившиеся в то время в Тифлисе, взяли его к себе, обучили русскому языку, готовя его к поступлению в московский Лазаревский институт восточных языков.

В 1899 году отец везет Ваана в Москву и определяет в Лазаревский институт. Это учебное заведение сыграло большую роль в творческом становлении поэта. Впоследствии он часто вспоминал прославленный очаг культуры и посвятил ему поэму.
В числе товарищей Терьяна по Лазаревскому институту, с которыми поэт был связан нерасторжимыми узами, были Александр Мясникян, Погос Макинцян, Цолак Ханзадян и другие, впоследствии ставшие видными государственными и литературными деятелями.

На становление мировоззрения поэта решающее влияние оказали события 1905 года. В 1906 году, будучи уже студентом Московского университета, он писал: «Я всегда сочувствовал рабочему делу и из всех общественно-политических программ различных партий предпочтение отдавал социал-демократической программе». Политические симпатии Терьяна не ускользнули от внимания царской жандармерии. Во время массовых гонений и арестов Терьян вместе с друзьями Оником Оганджаняном и Мелконом Карамяном попадает в тюрьму (Бутырку). «Помню, — рассказывает М. Карамян в своих воспоминаниях, — Ваан и Оник, став у окна своих камер, громко запели песню на слова Никитина, в то время очень распространенную среди революционеров:

На старом Кургане, в широкой степи,
Прикованный сокол сидит на цепи».

Получив в Бутырке революционное крещение, Терьян в этот период создает стихи, ставшие образцами политической лирики. Под непосредственным влиянием революционных событий написан цикл стихов «Терновый венец», в котором поэт прославляет борцов революции, погибших на виселицах и в тюрьмах. Одновременно он проклинает царских палачей, «торжествующих черную свою победу».

…Жестокий враг ликует нынче вновь,
Он душит нас кровавыми руками,
Пьет наших братьев праведную кровь,
Глумясь над нашими слезами.
………………………………………………..
…Уже полна отравленная чаша.
Не дрогнем мы в решительном бою… (пер. М. Павловой)

Стихи эти, опубликованные в 1905-1906 годах в различных газетах и журналах, являются лучшим доказательством того, что реакция не сломила бунтарский дух поэта. Но, под ее гнетущим влиянием Терьян, наряду с другими представителями передовой армянской интеллигенции, укрылся «в мрачной темнице одиночества».

В 1908 году в Тифлисе поэт издает свой первый сборник стихов «Грезы сумерек», предварительно ознакомив с ними Ованеса Туманяна и Аветика Исаакяна. «Чудесные вещи. кристальные чувства в безукоризненных по форме стихах. Это — подлинная поэзия, настоящая лирика», — говорит Исаакян. «Прекрасные стихи, и почти совершенная новость в нашей лирике», — подтверждает и Ов. Туманян правоту восторженного отзыва Исаакяна.

Сборник «Грезы сумерек», созданный юношей, студентом, сразу привлек к себе внимание широкой читательской общественности и критики. В письме к видному критику Ц. Ханзадяну, отправленном из Баку, А. Ф. Мясникян писал: «Ваан и здесь уже прославился, читают его увлеченно». По свидетельству Ц. Ханзадяна, Мясникян, прочитав стихотворение «Песня расставания», растрогался до слез.

Ты взглянула с усмешкой игривой
И исчезла в дали голубой,
Я остался в тиши сиротливой,
Я заплакал, унижен тобой… (пер. А. Налбандяна)

«Грезы сумерек» распростерли свои крылья над армянской поэзией», — писал Цолак Ханзадян.

Двадцатилетний юноша, по всеобщему признанию поэт «божьей милостью», приобрел множество поклонников. «Для меня Терьян тогда был не только гениальным поэтом, но и мифической личностью, — писал впоследствии Чаренц. — Поразительным открытием стала для меня книга Терьяна. Словно бездонный клад подарила мне. Я не выпускал ее из рук. Уединялся и без конца читал. Он оказал на меня волшебное влияние, и я до сих пор не могу без волнения вспоминать его имя».

Ведущим мотивом сборника «Грезы сумерек» является тема любви в широком смысле этого слова.

Любовь и песнь — моя душа,
И песнь любви — моя душа.

«Поэтом владело чувство всеобъемлющей любви к женщине, перед которой он раскрывал такую глубину и нежность своей души, о которой не ведали его близкие друзья», — писал Цолак Ханзадян.

Женщина-человек, женщина-сестра, женщина-мать и женщина-жена — вот синтез тех качеств, которые искал Терьян. «Есть ли такая в подлунном мире? — спрашивает он. — В грезах — да, в действительности — не знаю, не встречал…» Не найдя в действительности идеала любви, Терьян создал в грезах романтический образ «чудо-девушки» и воспел ее:

О чудо-девушка, царица звезд ночных!
В душе моей больной, где только холод мглистый,
Ты теплишь свой огонь, загадочный и чистый,
О чудо-девушка, о фея грез моих! (пер. А. Налбандяна)

Сборник «Грезы сумерек» открывается стихотворением «Грусть», в нем выражен основной смысл любовной лирики поэта. «Чудо-девушка», созданная воображением поэта, в просторе пустынных полей нашептывает цветам слова нежной любви, которые цветы передают поэту, наполняя его сердце любовью. Однако призрак исчезает как сон, оставляя поэта в тоске. «Где же ты, мой дивный сон?» — зовет он в последующих песнях и в отчаянии восклицает: кого ты напрасно кличешь, сердце мое?

Поэт часто соотносит свою печаль с картинами дождливой осени, с изображением гонимых ветром пожелтевших листьев, как символами угасания («Осенняя грусть», «Осенняя песня» и др.).

К этому периоду относится и стихотворение «Шепот и шелест», отличающееся тончайшей музыкальностью.

Невидимая, в полумраке таешь
И шепчешь, шепчешь, нарушая тишь,
Печалишься, и обо мне мечтаешь,
И вспоминаешь, и любовь таишь. (пер. Г. Кубатьяна)

Это не просто мастерская игра звуков, — звук здесь максимально осмыслен и эмоционально насыщен. Это подлинная музыка слов, передающая и шорох легких шагов, и шелест влекомых ветром осенних листьев, и призывную тоску, и мучительную тревогу. Здесь «звучит» даже тишина.

В период гибели «небесных мечтаний», когда иллюзорный облик «девы-мечты» растаял, поэт на мгновение метнулся в «темную пещеру» любовного «греха» («Желание», «Медуза» и др.).

Поэт, искавший идеал в мире мечтаний и грез, в канун и в дни Ленских событий спустился с романтических высот, вышел «из мрачной темницы одиночества — сильный и гордый». Теперь в его поэзии звучат новые мотивы.

Я вышел из темницы одиночества.
Увереннее стал я и сильней…
…………………………………………….
И в сердце песни новые звучат:
«Я с вами, с вами, братья угнетенные». (пер. В. Звягинцевой)
* * *
Выходец из деревни, из самой гущи народа. Терьян долгие годы жил в больших городах. Став по своей психологии горожанином, он в своих произведениях выразил сложные переживания духовно надломленного, взвалившего на себя бремя житейских забот интеллигента, мечущегося в лихорадочной суете собственнического мира, мира «желтого дьявола». Тем самым Терьян стал в нашей поэзии чуть ли не первым певцом города. Поэт воспроизвел в своих стихах лик города, городской пейзаж, «запыленные чахлые деревья», «асфальтированные тротуары», «залитые электрическим светом высоченные дома» («Зимняя ночь»), мчащиеся автомобили, «кровавые дворцы царей», «вечно бодрствующую коварную Неву» («Петербург»).

В этих стихах Терьяна, рядом с любимым его образом «чудо-девушки», появляется и образ городской салонной дамы, которой посвящен цикл стихотворений «Кошачий рай». Примечателен сарказм Терьяна, назвавшего «кошачьим раем» атмосферу, создаваемую этими дамами, которые так мастерски умеют улыбаться из-под вуали, танцевать «вальс и полонез». Впервые в армянской поэзии Терьян воспроизводит образ светской столичной салонной женщины.

В последний период своего творчества, устав от столичного шума и сутолоки, поэт уносится мыслью к родным горам отчего края, где перекликаются друг с другом пастухи, где поют свою вкрадчивую песню ручьи, где отчий дом, где горбится над прялкой добрая старушка мать.
* * *
«Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза». Мучительные стоны несчастных сынов «поверженной, страдающей отчизны» глубоко терзали сердце поэта-патриота. «Я безгранично люблю мою прекрасную горную родину, мой мудрый народ, который трудится и мечтает, стонет и поет». Патриотические стихи Терьяна впервые были опубликованы в 1915 году в газете «Мшак» под общим заглавием «Страна Наири». Лирический герой «Страны Наири» — трудовой народ. Поэта не волновали блеск и роскошь феодальных замков, их знатные владетели — сепухи и азаты, он размышлял об угнетенном народе, живущем в убогих хижинах, о скромной наирянке с грустными очами.

Люблю не славу светлых дней,
Не наши древние сказанья, —
Люблю я мир души твоей
И песни тихие рыданья.
Люблю я бедный твой наряд,
Тоской молитвенною болен,
Огни неяркие из хат
И звоны с грустных колоколен. (пер. Ф. Сологуба)

Поэт остро переживал судьбу родного народа в годы первой мировой войны, ибо ясно видел, в какую пропасть толкают народ лжепатриоты. В цикле «Страна Наири» отразилась эта его глубокая тревога.

Страна Наири, далекий мой сон.
Ты, нежной царице подобно, почила,
Ужель я баюкать тебя обречен,
Укрыть тебя в сумерке царской могилы? (пер. Т. Спендиаровой)

Терьян был одним из тех, кто связывал спасение армянского — и не только армянского — народа с новой Россией. «Только красные полки российских рабочих и крестьян могут принести свободу нашей окровавленной стране». В дни Великой Октябрьской революции Терьян спешит в Петербург и бросается в бурные волны революции, «ликующий и безумный, как буревестник». Стихи поэта этого времени свидетельствуют о начале нового периода в его творческой биографии. В «Песнях свободы» Терьян с пылкой любовью воспроизводит образ пламенного руководителя Бакинской коммуны Степана Шаумяна, которого он лично знал.

За веком век пройдет — лениво, бесконечно. —
Но имя светлое твое пребудет вечно. (пер. А. Налбандяна)

О том, как волновал поэта героический образ С. Шаумяна, свидетельствуют и его статьи «Три встречи» и «Незабвенный товарищ». «Счастья быть знакомым с Шаумяном, — писал Терьян, — я удостоился только накануне Октябрьской революции, когда он прибыл в Петербург для участия в «Демократическом совещании» и когда мы встретились уже как партийные товарищи, и в моем сердце с еще большей силой снова пробудились чувства любви и преклонения перед этим человеком».
* * *
Октябрьские песни Терьяна отличаются не только высокой идейностью, но и поиском новых поэтических форм. Поэт прекрасно сознавал, что новое содержание требует новой формы. Он искал и находил эти формы, — исключителен вклад Терьяна в метрику армянского стиха. Он показал те неисчерпаемые возможности, которые таит в себе армянский язык. В поэзии Терьяна богато представлены многие стихотворные формы: триолет, сонет, газель, терцины.

Взыскательный мастер, Терьян неустанно отделывал стих, добиваясь желаемого результата. Варианты из рукописного наследия поэта знакомят нас не только с окончательным результатом отделанных стихов, но и с лабораторией поэта, с самим процессом его творчества. Терьян скрупулезно работал не только над каждым собственным стихом, но и над каждым переводом. Доказательством тому служат многочисленные варианты перевода одного и того же стиха. Например, «Осенняя песня» Поля Верлена имеет шесть вариантов. То же самое можно сказать и о его переводах из Г. Гейне, В. Брюсова, Ф. Сологуба и др. А его перевод пролога «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели академик Н. Марр назвал «куском солнца». Переводы Терьяна адекватны оригиналам. Трудно согласиться с высказыванием Терьяна — «легко было мое искусство». Наоборот, каждое стихотворение рождалось кровью сердца, капля за каплей. Особенно те стихи, в которых он применял тонический размер, не свойственный армянскому силлабическому стиху. Есть поэты, которые небрежно относятся к форме, Терьян же всегда отдавал ей щедрую дань. Мастер стиха, он действительно владел магией слов и умел их заклинать. Они подчинялись ему, как покорные духи волшебнику.

Велики заслуги Терьяна и в деле популяризации армянской литературы. Прекрасно владея русским языком и тонко разбираясь в литературе, он по просьбе Горького переводил армянских писателей для «Сборника армянской литературы», вышедшего под редакцией Горького в 1915 году в Петербурге. Принимал он участие и в издании антологии армянской поэзии под редакцией В. Брюсова. В. Терьян первым из армянских писателей выступил на страницах армянских журналов в защиту Брюсова от нападок «желтой прессы» и других злопыхателей. Именно тогда он опубликовал и свои прекрасные переводы из поэзии Брюсова.

* * *
В последний период жизни Терьян развернул значительную работу в Народном Комиссариате по делам национальностей. В качестве члена советской делегации, по мандату, подписанному В. И. Лениным, он участвует в Брестских мирных переговорах. В том же году пишет брошюру «Что говорил Ленин крестьянам», переводит на армянский язык работы В. И. Ленина «Государство и революция» и «Карл Маркс. Краткая биография с изложением марксизма».

В 1919 году Терьян, будучи уже членом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, был направлен Народным Комиссаром Иностранных дел в Туркестан. Однако из-за тяжелой болезни он принужден был задержаться в Оренбурге. 7 января 1920 года оборвалась жизнь выдающегося поэта.

Со смертью Терьяна «разбилась дивная чаша чувств и мыслей», отмечал Ав. Исаакян. Однако обаяние его поэзии ничуть не поблекло с годами. Она сохраняет свою изначальную красоту, всегда неповторимая, всегда недостижимая.

Ованес Ганаланян

Источник: teryan.com

nashasreda.ru
Смотрите также

Стихи для внучки с днем рождения от бабушки и дедушки

Стихи о репрессиях

Длинный стих папе на день рождения от дочери до слез

Красивые стихи молодой женщине

Короткие стихи про отца и сына

Стихи о туристах для детей

С днем рождения стихи для кумы

До дембеля сто дней стихи

Доброго дня девушке стихи

Стихи про мудрость женщины

Стих про чувства к девушке