Стихи японских поэтов

Японская поэзия - виды, жанры и история

…Без всяких усилий движет она небом и землею

Пленяет даже богов и демонов, незримых нашему глазу

Утончает союз мужчин и женщин

Смягчает сердце суровых воинов… Такова песня.

Ки-но Цураюки. Из предисловия к изборнику «Кокинсю»

Наверное, у всех народов песни и стихи рождены одним «источником», но только у японцев песня не подразумевает музыку в обязательном порядке. «Песня не равна поэзии, но она не выше и не ниже ее». Вот так многозначно принято выражаться у японцев.

Виды японской поэзии:

Танка – короткая лирическая песня.
Сэдока – шестистишье.
Рэнга – цепь словообразов, распадающаяся к концу.
Хокку – самостоятельный жанр, популярный и в наше время.
Ута – пятистишие, служит как приложение к нагаута.
Нагаута – баллада, очень длинная.
Хайку – традиционная поэзия Японии.
Синквейн – 5 нерифмованных строк.
Кёка – сатирический жанр поэзии (безумные стихотворения).
Ракусю – сатирическая поэзия ХІІІ-ХІV веков.

Одним из первых свидетельств о монументальности поэзии, который сейчас считается «памятником» поэтического начала, является антология «Манъёсю». Перевод этого названия также не однозначен: «Собрание песен за много веков» или «Собрание мириад листьев». Эта антология датируется VIII веком и поделена на 20 частей, а они в совокупности насчитывают 4 500 стихов. Этот поистине уникальный сборник составлен из произведений за 4 века!

«Манъёсю» содержит все виды и формы японской поэзии. Самой интересной, как ни странно, является социальная поэзия. Сама по себе она в те времена была редким явлением. И, конечно же, в этой антологии очень много анонимных стихов. Это очень показательно, потому что когда делались подобные антологии в более поздние времена, стихи, авторство которых неизвестно, не включались.

Вторым свидетельством развития поэзии стал сборник «Кокинвакасю» из 26 свитков и 1111 стихов. Помимо деления на лирические и пейзажные, там представлены: стихотворные жалобы, поздравления, стихи о путешествиях, акростихи.

Эта антология собиралась по императорскому указу, который считал своим долгом позаботиться о наследии поэтов своего и других веков. Что интересно, предисловие на китайском языке написал Ки-но Ёсимоти, поэт и великий знаток поэзии, которого признавал даже японский император. Так вот, этот сборник является наиболее успешной и основательной попыткой поведать читателю об истории поэзии в Японии. Именно «Кокинвакасю» установил правила построения танка и сделал эту форму канонической.

Начиная с XII века, в Японии становится популярным рэнга – стихотворная цепь, которая ближе к концу распадается на звенья. Эта форма взяла свое начало от танрэнга (короткая форма рэнга), которые слагались двумя разными поэтами – первые три строки в 7 слогов писал один поэт, последние две строки другой. А дальше форма развилась в тёрэнга и кусари рэнга, которые писали уже несколько поэтов.

В Камакурскую эпоху рэнга приобрело свои каноны, и его форма трансформировалась. Теперь в нем должно было быть сто строк, и появились такие направления, как бездуховные рэнга мусин и душевные рэнга усин.

Первые – это не бездуховность в буквальном понимании, а та форма стиха, которая наполнена юмором, иногда скабрезным. Душевные же – это элегантная форма выражения серьезных понятий.

К концу эпохи Камакура рэнга, как самая популярная форма, приобрела исключительных мастеров. Именно в то время появились поэты, которые посвящали свою жизнь исключительно этой словоформе. Среди многих мастеров был Нидзё Ёсимото, который был учеником знаменитого Гусай. Вместе они составили сборник рэнга, своего рода антологию и свод канонов, по которым надлежало их сочинять. К этому прибавили свой вклад Синкэй и Такаяма Содзэй, которые создали трактат, в котором подчеркивали важность утонченной красоты (усин, югэн).

А дальше формой стиха усин рэнга занялась группа поэтов, которая задалась целью довести эту поэзию до совершенства. Возглавил группу Соги, к нему присоединились Сотё, Инавасиро Кэнсай, Сёхаку. Хоть цель и казалась недостижимой, но этим поэтам удалось достичь совершенства формы, и это признано всеми в Японии. Однако после смерти Соги быстро наступил упадок жанра усин рэнга.

Но ничто не умирает просто так, на смену этой форме пришли хайку, хайкай и хокку. Они были как бы переходными формами от мусин рэнга. Эти трехстишья впитали в себя юмор, остроумие.

Для поэтического направления хайкай характерным являлось форма хайгон – разговорный стиль, заимствование слов и китайских слов, словосочетаний, которые не допускались раньше в лексикон поэтической словоформы.

Конечно же, в том, как писать и что использовать, не обошлось без борьбы за правила и каноны. Мацунага Тэйкоту пропагандировал формалистический подход. Он хотел, чтобы в конечном итоге хайкай утвердился в благородной, элегантной форме придворного искусства. После смерти этого поэта его своду правил был брошен вызов уникальной школой поэтов под главенством Сияма Соин. Он делал акцент на комические аспекты. В школе Сиямы возникло направление якадзу хайкай. Оно представляло собой практику свободных ассоциаций, на основе которой нужно было в одиночку придумать как можно больше стихов.

В XIX веке искусство хайкай так распространилось, что число сочинителей переросло в плохое качество. Прорвать эту плотину второсортной поэзии смог один лишь Кобаяси Исса, который воспевал любовь к насекомым и природе, мелким зверькам, а также много писал о свой нищете.

XIX век также ознаменовался появлением плеяды поэтов-романтиков. Они стали настоящими движителями нового стиля, которые не желали признавать традиции и ратовали за европейскую поэзию. Перемены наступили незамедлительно и в поэзии, эпоху назвали золотым веком синтайси. Эти невероятные перемены были ознаменованы появлением сборника Симадзаки Тосона. Лирика этого поэта отразила в себе эпоху социальных перемен. И как раз тогда же появился Дои Бансуй, который провозглашал романтизм. Симадзаки и Дои резко отличались друг от друга. Дои выпустил сборник, где рассказывал о проблемах бытия и вечном вопросе поиска своего места в этой вселенной. А Симадзаки выражал искреннюю, юношескую радость весне, природе, любви.

Вот в таких тонах японская поэзия встала на пороге ХХ века. Незачем и говорить, что замечательных поэтов было гораздо больше, чем перечислено. И стихотворные «битвы» молодых сочинителей со старыми очень интересны, особенно если читать сами стихи. Но невозможно в одной статье уделить внимание каждому. Поэтому переходя к веку нынешнему, хотим упомянуть, что в эти годы японские поэты уже узнали Рембо, Верлена, Малларме, Бодлера и других европейских поэтов, прославившихся жанром символизма. И это, несомненно, повлияло на то, что привнесли в него японцы своим пониманием вещей, природы и взгляда на мир.

И если классическая поэзия может быть сложновата для вас, то современная вам по силам. Но ни в коем случае не полагайтесь на перевод, зачастую для одного стихотворения можно сделать 10 переводов – и ни один не будет точен до конца. Для этого лучше читать текст в оригинале. Если вы хотите подтянуть знания японского или изучить его с нуля – приглашаем вас на наши курсы японского языка!

Европейцы и люди нового света встретили десятые-двадцатые годы ХХ века, полные энтузиазма и уверенности, что в самое ближайшее время мир будет покорен. Уже существовали романы Жюля Верна, технический прогресс пришел на смену старой лошадке. В искусство влились новые люди, молодые и активные, которые хотели не просто отречься от старого, они хотели кардинально нового.

В поэзию Японии новшества ворвались через экспериментаторскую поэтическую строку Кавадзи Рюко. Он быстро нашел много единомышленников, которые отказались от символизма, отказались от старописьменного бунго и вывели в мир живой разговорный жанр. Возникло множество натуралистических школ. Среди новых поэтов особо выделялся Фукуси Кодзиро, который слагал стихи об истинном хозяине богатств планеты – человеке. Именно в эти времена поэзия стала демократичной, она разговаривала не только с аристократической элитой и начитанными людьми, но и с простолюдинами. Появилась «народная школа» поэтов, из которых вышли настоящие классики, такие, как Исикава Такубоку.

Если вам показалось, что в воздухе тех времен стали витать социалистические настроения, так оно и есть. Так называемая «пролетарская» литература и поэзия в частности стали передавать правду о тяжелых буднях простых людей. И вот на этой волне поднялись на вершину поэты, жившие в изгнании, со своими остроумными стихами о самосознании крестьян и рабочих, а в авангарде находились поэты с творчеством, возникшим под влиянием «левого» западного искусства.

Кто же стоял в противоположном лагере? Уже под конец 20-х годов ХХ века на основе журнала «Си то сирон» появилось влиятельное сообщество, ратовавшее за идеалы сюрреализма и четкое разграничение политики и поэзии. Возглавил это движение знаменитый Нисиваки Дзюндзабуро.

У японского модернизма пролетарские корни. Немного иронично звучит, но это правда. Поэзия наполнилась формалистическими приемами, которые нетрадиционное новое направление не могло ни воспользоваться и не явить Японии такого автора, как Миядзава Кэндзи.

Конечно, не обошлось и без радикально настроенной молодой поросли, которая хотела место под солнцем для «потока сознания» без правок и ограничений и для так называемого «автоматического письма». Лучшие из этих поэтов – Оно Тодзабуро, Мурано Сиро и другие. Еще при жизни они были признаны мастерами модернизма, искусно использующими технику, не отрываясь от реальной жизни.

Конец 30-х годов. Японию осветило новое явление – журнал «Сики», который дал начало «неангажированной лирике». С другой стороны в поэтический мир хлынуло течения объединения «Рэкитэй», которые объявили себя анархистами. Возглавлял это сообщество Накахара Тюя, и пропагандировал он соединение буддийской абстракции философского направления и эстетику нонсенса. Эти два потока поэзии очень долго бурлили и будоражили умы, но впереди была Вторая мировая война.

Японию как государство ожидало крушение. Национальные идеалы и моральные ценности людей, которые привели к тем трагическим событиям, о которых мы все знаем, были отвергнуты.

Новые поэты стремились постичь суть Зла и найти то Добро, которое можно противопоставить силам разрушения. Обвинителями прошлого стал Канэко Мицухару. Появилась фронтовая поэзия Аюкава Нобуо и других знаменитых поэтов, рассказывающих об ужасе войны. «Левое движение» активно пропагандировало «демократическую поэзию». Они стали утрачивать свои позиции, но все еще были популярны среди, так сказать, «не согласных».

В конце 50-х объединение «Арэти» выпустило в свет поэзию, полную разочарования. В целом поэтические круги перевели свое внимание на отрицание и поиск. И во всем этот проглядывалось искание даже не новой формы, а старых ценностей.

Традиционные гуманистические ценности теперь заново открывались в лирике о дружбе, любви, милосердии. Таникава Сюнтаро был поистине одним из лучших поэтов того времени, который сумел показать не только японцам, но и мировому искусству эстетику новой поэзии. А впереди еще предстояло открыть неоавангард, анархию поэтического бунта, нонконформистское направление и нигилистическое движение, которое бунтовало уже не против устоев в Японии, а против устоев мира.

А какие известные японские стихотворения вызывают у вас наибольший отклик? Вам нравится японская поэзия? Если да, то какого периода? Расскажите в комментариях.

Конечно, чтобы понять японскую философию, заложенную в поэзию, необходимо потрудиться, однако научиться читать по-японски можно всего за неделю! Не верите? Пройдите по ссылке и получите видео курса «Как выучить хирагану за неделю»!

nihon-go.ru

Современная японская поэзия - Мир Японии — LiveJournal

Говоря о японской поэзии, чаще всего я собираю информацию либо о стихах, написанных в лучшем случае в начале XX века, но гораздо чаще - о том, что появилось порядка тысячелетия - полутора назад. И, в общем-то, давно хотелось найти современные японские стихи.
Они, разумеется, есть и самый "последний" сборник, переведенный на русский язык, - «Странный ветер» М., «Иностранка», 2003
У меня его нет, так что пришлось утащить по разным источникам. В основном от Графа Мура, в чьем выборе сомневаться не приходится :)
Перевод везде - Соколовой-Делюсиной

Однажды, когда
Чувства были в полном смятенье,
Вдруг с какой-то собакой
Встретилась взглядом и утонула
В глазах ее, словно в море.

(Мотоко Митиура)

скорей бы ты шел
собираю камешки в горку
все — старше тебя

какое блаженство
долго-долго качается крона
высокого дерева

(Ясуё Ониси)

Время полета
Новогоднего сна
Протяженно…

Весенние сумерки
Навстречу идет старик.
Отец.

Огонь, вода,
Что дальше — не помню,
Уснул.

(Кэндзо Номура)

В июне
Запах
Чернильной ручки…

Малыш
Выгибает спинку…
Весенняя дымка.

Сильный ветер…
Шпинат
Падает навзничь.

(Коси Тиба)

Разделяя жизнь
Собаки, рядышком
Греюсь на солнце

О, любимый…
Навалились на нас
И снег, и время.

Летний ветер:
Всегда свободен, всегда -
Воробей.

(Нана Наруто)

Цветы лианы…
Мимоходом влюбившись,
Тотчас забыл.

Из красной бумаги
Сложив журавля, отпустил…
Луная ночь во сне.

(Канта Иси)

Переходя через мост,
Сам становлюсь
Весенним ветром.

После теплого
Сакэ — чувство одиночества
Наступило

(Кобун Курата)

в доме гость
за окном сквозь сосульки
сверкает дорога

на шум прибоя
иду медленно вписываясь
в зимний пейзаж

(Момоко Курода)

к картинкам ада
хорошо бы добавить
пион на ветру

клетка
лишилась звериного духа
капель

загулявший кот
пусть даже мир перейдет
в руки врагов

цветы сурепки
послужит для кошки гробиком
случайный лоскут

грипп
будто ступаешь по старым
плавучим гнездам

(Амари Оки)

http://magazines.russ.ru/inostran/2003/10/stih.html
http://graf-mur.хайдзин.рф/?category=5

world-japan.livejournal.com

30 шедевров японской поэзии в стиле танка. Ки-но Цураюки и другие

Ки-но Цураюки

* * *
Как сквозь туман, вишневые цветы
На горных склонах раннею весною
Белеют вдалеке,
Так промелькнула ты,
Но сердце все полно тобою!

* * *
Если сожалеешь о разлуке,
Значит, не прошла еще любовь,
Только знать хочу: когда навек уйдешь
Облаком в чужую даль, какие муки
Ты оставишь сердцу моему?

* * *
И днем и ночью
Любовался я...
О сливы лепестки, когда же вы успели.
Не пожалев меня, так быстро облететь,
Что не заметил я печальной перемены?

* * *
Туман весенний, для чего ты скрыл
Цветы вишневые, что ныне облетают
На склонах гор?
Не только блеск нам мил,
И увяданья миг достоин восхищенья!

* * *
Осенний вид не привлекает взора.
В горах сейчас не встретишь никого
Цветы осыпались...
И только листья клена
Как ночью золотистая парча

* * *
Ты стал другим, иль все такой же ты?
Ах, сердца твоего никто не знает!
Прошло немало дней,
Но вот зато цветы...
По-прежнему они благоухают!

* * *
Да, сном, и только сном, должны его назвать!
И в этом мне пришлось сегодня убедиться:
Мир - только сон...
А я-то думал - явь,
Я думал - это жизнь, а это снится...

Ки́-но Цураю́ки (яп. 紀貫之 ок. 866—945 или 946) — талантливый японский поэт и прозаик, литератор эпохи Хэйан, потомок старинного рода.. Писал в жанре танка. Один из 36 бессмертных поэтов.
Цураюки оказал значительное влияние на развитие японской литературы. В 905 году по приказу правителя Дайго Цураюки возглавил комитет самых известных поэтов того времени. Их произведения вошли в антологию «Кокин- сю».
В предисловии к антологии Цураюки высказался о происхождении и сути японской поэзии, а также о ее роли в жизни японцев: «Без всяких усилий движет она сердцами божеств земных и небесных, вызывает сострадание даже у духов умерших существ, невидимых взору...».
Цураюки был родоначальником жанра литературного дневника. Также он считается великим мастером экспромта. Стихи его выразительны и лаконичны.

Соку-хоси

* * *
Лишь там, где опадает вишни цвет,
Хоть и весна, но в воздухе летают
Снежинки белые...
Но только этот снег
Не так легко, как настоящий, тает!

Аривара Нарихира

* * *
И встать я не встаю, и спать не спится...
И так проходит ночь, и утро настает.
Все говорят: "Весна"...
А дождь не кончил литься,
И я с тоской смотрю, как он идет, идет...

* * *
Все дальше милая страна,
Что я оставил...
Чем дальше, тем желаннее она,
И с завистью смотрю, как белая волна
Бежит назад к оставленному краю...

* * *
Когда она меня спросила:
"Не жемчуг ли сверкает на траве?"
Тогда в ответ сказать бы сразу мне,
Что это лишь роса,
И с той росой исчезнуть...

* * *
Как будто аромат душистой сливы
Мне сохранили эти рукава,
Лишь аромат...
Но не вернется та,
Кого люблю, о ком тоскую...

Аривара-но Нарихира (яп. 在原業平?, 825 — 9 июля 880) — выдающийся японский поэт и художник, принц по происхождению.

Оно Комати

* * *
Печальна жизнь. Удел печальный дан
Нам, смертным всем. Иной не знаем доли
И что останется?
Лишь голубой туман,
Что от огня над пеплом встанет в поле.

* * *
Он на глазах легко меняет цвет
И изменяется внезапно.
Цветок неверный он,
Изменчивый цветок,
Что называют - сердце человека.

* * *
Предела нет моей любви и думам,
И даже ночью я к тебе иду;
Ведь на тропинках сна
Меня не видят люди,
Никто меня не станет укорять!

* * *
Пусть скоро позабудешь ты меня,
Но людям ты не говори ни слова...
Пусть будет прошлое
Казаться легким сном.
На этом свете все недолговечно!

* * *
Тот ветер, что подул сегодня,
Так не похож на ветер прошлых дней
Далекой осени,
Он много холодней,
И вот на рукавах уже дрожат росинки...

* * *
Краса цветов так быстро отцвела!
И прелесть юности была так быстротечна!
Напрасно жизнь прошла...
Смотрю на долгий дождь
И думаю: как в мире все невечно!

Оно-но Комати (яп. 小野小町, ок.825-ок. 900) — японская поэтесса, один из шести крупнейших мастеров жанра вака в эпоху Хэйан, входит в Тридцать шесть бессмертных — классический канон японской средневековой поэзии.

Содзё Хэндзё

* * *
Ах, к дому моему не отыскать дороги,
Тропинки прежние травою заросли
За долгий срок,
Когда бы ты могла прийти,
Когда я ждал тебя, жестокую, напрасно!

Отикоти Мицунэ

* * *
Хочу, чтоб знала ты,
Что в сердце нет упрека
За то, что ты надежду подала,
За то, что встречу обещала к сроку,
За то, что так жестоко солгала!

* * *
Ах, осени туман - он не проходит,
Стоит недвижно, а в душе,
Где нет и проблеска,
Все замерло в тоске,
И даже небо дум - не хмурится в заботе.

* * *
Когда на старой ветке хаги
Осеннею порой
Цветы раскрылись вновь,
Я понял - прежнюю любовь
Еще не позабыло сердце!

* * *
Не думаю, что очень долги ночи
Осеннею порой,
Давно идет молва,
Что ночь и осенью покажется короче,
Когда любимая твоя - с тобой!

* * *
Снег все идет... И вот уже никто
Не ходит больше этою тропою,

Мне не найти на ней твоих следов...
И чувствам прежним
Трудно не угаснуть...

Отикоти-но Мицунэ, японский поэт, литератор эпохи Хэйан.
(годы его жизни неизвестны, но он упоминается в 900-920 гг.) - один из четырех известных поэтов, большинство стихов которого были помещены в антологии «Собрание старых и новых песен» ("Кокин вакасю") начала Х в., член комитета по составлению этой антологии. В 907 г. сопровождал императора Уда в путешествие к реке Ои (неподалеку от столицы Японии г. Хэйан, ныне г. Киото).

Ки Томонори

* * *
Как пояса концы - налево и направо
Расходятся сперва, чтоб вместе их связать,
Так мы с тобой:
Расстанемся - но, право,
Лишь для того, чтоб встретиться опять!

* * *
Ах, сколько б ни смотрел на вишни лепестки
В горах, покрытых дымкою тумана,
Не утомится взор!
И ты, как те цветы...
И любоваться я тобою не устану!

* * *
Как тает иней, павший на цветы
Расцветших хризантем невдалеке от дома,
Где я живу,
Так, жизнь, растаешь ты.
Исполненная нежною любовью!

* * *
Когда я слышу грустный плач сверчка,
Печально мне.
Легка одежда летом...
Ах, не пресытилось ли сердце у тебя?
Мне кажется порой, что прежних чувств уж нету...

* * *
Что эта жизнь?
Исчезнет, как роса!
И если б мог ее отдать за встречу
С тобой наедине, любимая моя.
Я не жалел бы, что ее утрачу!

* * *
Такой же аромат и цвет у вишен был...
И как тогда, в давно минувший год,
Они цветут теперь!
Но я уже другой...
Прошло немало лет, и я уже не тот...

Ки-но Томонори (яп. 紀友則?, ок. 845/50 — ок. 904/7)[1] — японский придворный поэт периода Хэйан.
Входит в число «Тридцати шести бессмертных поэтов». Один из составителей антологии «Кокинвакасю», хотя и не дожил до её завершения.

Пер. А. Глускиной

Создание поэтических антологий в эпоху Хэйан считалось делом государственной важности. Императоры покровительствовали талантливым поэтам. При дворе и в кругу аристократии повсеместно устраивались поэтические турниры (утаавасэ), традиция их проведения сохранилась и в XX веке. При этом если всё большую популярность получало сочинение стихов собственно на японском, а не китайском языке. Шедевры японской поэзии дошли до нас в поэтическом сборнике «Кокин вакасю» (или «Кокинсю», «Собрание старых и новых японских песен»), составленном в начале X века по указанию императора Дайго, выдающимся поэтом и филологом Ки-но Цураюки. В начале 30-х годов X века составили (по приказу того же Дайго) новый сборник «Синсэн вакасю» («Вновь составленное собрание японских песен»). По распоряжению тэнно Мураками в середине X века была создана очередная поэтическая антология «Госэн вакасю» («Позднее составленное собрание японских песен»). Среди стихотворцев эпохи Хэйан были не только члены императорского дома, но и представители средней и низшей аристократии (таких было большинство).

intelife.ru

Японская поэзия эпохи Мэйдзи и Сёва (вторая половина 19-го, - начало 20-го веков)

По правде сказать, эта статья должна была появиться совсем не здесь... Если вообще появиться на свет. Но так уж получилось, что я не успела ее дописать вовремя и показать одному человеку... так что результат перед вами.

Надобно бы вам сказать, что японцы - как дети - падки на всякие новые штучки. И мне иногда кажется, что открытие "канала в Европу" в эпоху Мэйдзи и было той самой новой блестящей игрушкой, которую многим захотелось не только подержать в руках, но и утащить поиграть.
Так родилась тьма европейских стилей в Японии, так родилось влияние Японии на Европу (кстати, тоже очень сильное, особенно если посмотреть в сторону модернизма... Будет настроение - расскажу как-нибудь).
В поэзии тоже началось повальное увлечение Европой. Кстати, я полагаю, что неудивительно, что более всего японцам нравились стихотворные формы, в частности, сонеты.
Начало поэзии новых форм в Японии было положено деятельностью блестящей плеяды романтиков конца XIX в., участников движения за стихи нового стиля, которые выступали за полный разрыв с классической традицией в области формы и образности, за создание поэзии европейского типа. Однако, если в прозе Мэйдзи уже наметилось слияние литературного языка с разговорным, в поэзии еще целиком и полностью господствовал "высокий штиль" - бунго. На нем, между прочим, записана переведенная Библия, так что на наш манер его можно считать аналогом старославянского. Наступление золотого века синтайси (стихи нового стиля) было отмечено выходом романтического сборника Симадзаки Тосон "молодая поросль" (1897). Критики сходу стали писать нечто вроде того, что "его свободная, раскованная лирика воплотила гуманистические идеалы эпохи великих социальных преобразований. Радостные гимны весне и юности, прозвучавшие в стихах Симадзаки, резко отличаются по тональности от от элегий другого известного поэта японского романтизма - Дои Бансуй, который в своем программном сборнике "Вселенная, исполненная чувства" (1899) обратился к вечным проблемам бытия, к поискам места человека в мироздании. Иные мотивы - радости и терзания мятежной юности - отразились в романтических стихах Ёсано Акико."
Все это замечательно, а по сути означает, что "новый стиль", т.е. написание стихов на европейский манер, развивался практически во всех направлениях, причем как бы в двух плоскостях (ведь европейская поэзия в это время тоже развивается в ней есть два основных течения - романтизм и символизм): следование за европейским развитием и следование собственным понятиям о том, как это должно выглядеть на японский манер.
Пожалуй, пора приводить примеры.

*ПАДАЕТ ЗВЕЗДА*
Из дома выйдя,
Стою у ворот,
Глядя в темное небо ночное,
Вижу, звезда
Умчалась в полет-
На свиданье с другой звездою?..

*ЗНАЕШЬ ЛИ ТЫ?*
В песне унылой птицы осенней

Ноту звенящую
Слышишь ли ты?

Там, в глубине, под волнами прилива

Жемчуг таящийся
Видишь ли ты?

В сумраке ночи звезд отдаленных
Перемещенье
Видишь ли ты?

В девечьем сердце музыку кото,
Нежные струны
Слышишь ли ты?

*ПРЯЧАСЬ В ОСЕНИ*
Под пологом осенним за окном,
Когда придёт назначенное время,
Дано раскрыться белой хризантеме-
Я посадил её на месте том..

СИМАДЗАКИ ТОСОН (все три, утащено отсюдова: http://krywa.kmx.ru/knpolka/yap/kin-toson.htm)

А теперь слушаем его "противника"
ДОИ БАНСУЙ
НАДЕЖДА

Когда бушует в море ветер,
Владея белыми волнами,
Луна в ночи заходит в воду,
И вскоре воцарится темнота.
Тогда найдется звездный свет, что гонит
К тебе, небесной,
мою лодку.

Когда очнешься ото сна
О жизни нашей очень долгой
И возвратишься к мертвенной земле
Распустятся узы твоих терзаний.
Тогда найдется божий глас, ведущий
К тебе, в могиле,
мою душу.

Приняв корабль жизни в море
Скорби, беспокойства и мучений,
Дитя в пыли, ты плачешь даже
В сновиденье?
Ты терпишь, как пусть даже ветер или дождь
Несет зловещий шум на волнах
В бренный мир. Ты — сродни запаху
цветка.

Найдется слово у течения реки,
Спешащей сообщить: «Весна пришла
и в нашу бухту.»
Найдутся думы и у пламени,
Способного пылать.
Найдется откровение у облака,
Плывущего по небу,
Увещевание у бури,
заполуночь
Найдется и надежда в сердце человека.
http://spintongues.msk.ru/bansui.htm (там еще есть)

И, наконец, романтика Ёсано Акико (это женщина)

В мире звезд мы были с тобой,
когда за пологом шептались до зари.
Но стали мы обычными людьми,
Как по подушке разметались
Бессонной ночью волосы мои.
(перевод - ИРИНА МОТОБРЫВЦЕВА, отсюдова: http://www.algemos.narod.ru/motoborceva.htm)

Вдвоем или своим путем,
И как зовут, и что потом,
мы не клялися, но до гроба
Мы любим, просто любим оба

http://kitysha-k.narod.ru/asadov.html

Но удобно их поделить по европейским течениям.
Вышедшие в начале XX в. сборники стихов Сусукида Кюкин и теоретик поэзии Камбара Ариакэ стали связующим звеном между поэзией романтизма и символизма. Точнее известный российский переводчик А.Долин полагает, что последние романтики стали первыми символистами.

О, если б оказаться мне в краю Ямато!
Стоит ноябрь — месяц ’’сокрывшихся богов’’.
Я брел бы по тропинке через лес, осененный богами,
где солнце просвечивает сквозь оголенные кроны дерев, —
волосы влажны от рассветной росы, —
брел бы в Икаруга. В день, когда высокие травы
на лугах Хэгури волнуются, словно золотистое море,
и запыленные стекла поверху белеют в неясном свете утра,
я смотрел бы на золотые письмена бесценного древнего свитка,
на корейскую цитру, на священный сосуд для вина, на фрески,
замерев в тени колонн посреди святилища,
в храме Красоты, убранном бессмертными цветами,
когда благоухание курений чарует и опьяняет,
словно бочонок чистейшего сакэ —
и я был бы опьянен этим ароматом!..
(Сусукида Кюкин пер. А.Долина, отсюдова: http://www.ru-jp.org/dolin_28.htm)

Утро настало - и вот от мутной реки
пахнуло теплом. Ее мутные воды
будто бы уносят оболочку ночи.
Белеют стены складов прибрежного рынка.
Утро настало - влажные мглистые клубы испарений.
Растворяясь в глади реки,
белеют колышущиеся отражения стен.
Посветлела даже темная глубь вод.
Могучая река мчит мутные потоки к устью
и там сталкивается со встречным течением прилива.
Плывут по волнам тыквенные корки,
семечки, грязные клочья соломы.
Клубы испарений будто бы пропитаны перегаром,
и дымка, впитавшая этот дух,
стелется зеленоватой плесенью, постепенно тая.
Опоры моста покрыты грязью.
Вот промелькнули над водой две девушки.
А может быть, цветы? Травинки?
Поблекшие лица певичек... Они проходят по мосту,
и доски жалобно поскрипывают, вздыхают.
Утих вихрь, сорвавший листву с дерев,
В недрах утра над грязной рекой
остыли зловонные клубы тумана.
А чайки на заре уже ищут поживу
в волнах прилива.
Вода, хоть и грязна, струится, переливается узорами,
отливает то зеленью, то лазурью,
а то вдруг потемнеет, станет багряной, -
будто разноцветный пояс служанки,
что стоит у причала.
Повозки с зеленью - сколько их! Флажки...
Люди, идущие на заработок, - толпа.
Кто с пустыми руками, кто с поклажей.
Проплывают мимо лодки - взмахивая шестами,
затягивают песню лодочники.
Утро настало - контуры и тени приобретают цвет.
Река пронизана солнечными лучами.
Утро настало - вот засверкали
белые стены рыночных складов на берегу -
а может быть, то мое сердце?..
(Камбара Ариакэ, снова пер. А.Долина, на этот раз отсюда: http://www.ru-jp.org/dolin_29.htm)

Символизм в Японии оказался представлен Уэда Бин (кстати, оказавший такое огромное влияние на французских символистов, что те его считают своим учителем), Нагаи Кафу, Мори Огай и других писателей, впервые познакомивших (в переводах) японских читателей с творчеством Бодлера, Верлена, Рембо, Малларме и еще нескольких поэтов - символистов.
Надо сказать, что Европа не отставала от Японии и в то же время теории западного символизма оказались во многом созвучными средневековой японской поэтике, выдвинувшей принципы югэн (неуловимая таинственная красота) и ваби (печаль вечного одиночества).
В тех же сборниках среди известных представителей японского символизма - Китахара Хякусю и Мики Рофу, которые почти однозначно выглядят как "японские".

Вот, например, стихи Рофу (http://journal.hutor.ru/57746)
Я вижу:
в недрах заглохшего сада
в этот миг безмолвно опадают цветы с дерев.
Поступь ветра...

В мирном сиянии полдня
вижу исчезающую тень нежного мая.

Простерлась мягкая голубизна неба.
В дремотной листве дерев праздно кличет птица.

И вот посреди сада,
где я стою, повесив голову,
тайно возвращаются ко мне воспоминания,
но то ушедшее время,
следуя за печальным ароматом,
убаюкав исполненное сладостью сердце,
уже покидает мой дом,
обитель отрады.

О уходящий май!
Я провожаю взглядом твою ускользающую тень.
Поблескивают жучки, ползая по земле.
Монотонно поют суетливые пчелы.
Этот блеск, золотистая мелодия песни,
как во сне, плывут в солнечном мареве
и во сне уходит он --
о прекрасный май!

А в глубине моего заглохшего сада
на гладь замшелого старого пруда
опадают, рассыпаясь, цветы куркумы,
так печально опадают цветы куркумы,
образуя безмолвный пласт,
и плывут, озаренные солнцем.

Синеватым блеском вспыхивают крылышки стрекозы.
Взгляд ее так внимателен, так пристален...
О уходящий май!

Я ловлю взглядом твою ускользающую тень.
И вот остаются лишь глаза синекрылой стрекозы,
цветы куркумы.

Время уходит от берега пруда в полдень.

'Стихи об уходящем мае', пер. все того же Долина (только он переводил поэтов "серебряного века", так что исключений тут почти не бывает. Взято отсюда: http://russia-japan.nm.ru/dolin_32.htm )

Разумеется, долго так продолжаться не могло - ни одна культура не позволит так легко влиться в нее другой. Хотя пример заимствования настолько велик, что остается только аплодировать обеим сторонам по поводу широты мышления и восприятия.

В поэзии десятых - двадцатых годов XX в. Кавадзи Рюко и К проводят ряд экспериментов, которые все назвали смелыми. Они решили ввести в язык вместо торжественного старописьменного бунго разговорный японский язык. В Японии стремительно стал развиваться ~~презренный~~ натурализм. В Японии у него были все основания пустить корни, поскольку более свободно о своей физиологии не говорит ни одна другая нация мира. Свободное стихотворение на разговорном языке стало называться дзиюси.
Вот, широко известное в России стихотворение Рюко "Ноги дождя":
Быстрые, быстрые
Ноги у дождя.
Через горы прыгают,
Через реки прыгают,
По полю бегут.
Длинные, длинные
Ноги у дождя.
Цапли им завидуют
«Что за ноги длинные!
С неба до земли».
Лёгкие, лёгкие
Ноги у дождя.
Лёгкие, звонкие.
Топ-топ-топ по зонтику,
По крыше топ-топ-топ.
Робкие, робкие
Ноги у дождя.
Только солнце выглянет,
Только небо вызвездит
Сразу убегут.

Поэты натуралистической школы, такие как Фукуси Кодзиро "воспели в своих стихах человека - созидателя, вечного труженика, истинного хозяина всех богатств земли". Сие означало, что они перестали воспевать принцев и перешли к простым смертным
(О, почему я не знала всех этих красивых слов в школе, мои сочинения прошли бы куда дальше, чем они обычно проходили :)) Советские граждане, вы узнаете стиль? :))

"Ощути же свою истинную силу,
Пролей истинные слёзы,
Дна непреложной истины достигнув,
Проживи Истинную жизнь в этом мире!"
(Фукуси Кодзиро)

Дошло до того, что в Японии образовалась целая "народная школа" (минсюсиха), вершиной которой стал... ну, с трех раз? Правильно, Исикава Такубоку. Он-то вообще начал писать танка на разные политические, военные и всякие-разные прочие темы, которые были абсолютно немыслимы для старой школы.

Серия танка Исикава Такубоку
В трамвае
Встречается мне каждый раз
Какой-то коротышка,
Впивается хитрющими глазами.
Я начал опасаться этих встреч.

Новая
Иностранная книга.
Как жадно вдыхал я
Запах бумаги.
Хотя бы немного денег!

Смолоду
На плечах семья.
А он, захмелев, поет,
Словно нет у него
Детей.

В "движении за пролетарскую литературу" (а чего - думаете только у нас это писали?) приняли участие и поэты. Горькие и правдивые стихи были написаны в добровольном изгнании Канэко Мицухару. Замечательные сатирические стихи, отразившие его самосознание рабочего, создал Огума Хидэо (но его стихи почему-то отчаянно не пользуются популярностью у власть имущих - как и положено...) Лидеры поэтического авангарда (Такахаси Синкити, Камбара Ариакэ, Хагивара Кёдзиро), возникшего под влиянием западного "левого" искусства, претворяя в жизнь лозунг "перехода революции искусства в социальную революцию", внесли заметный вклад в "движение за пролетарскую литературу". В то же время их формалистические находки были взяты на вооружение и модернистами. Яркими представителями нетрадиционного направления в японской поэзии этого периода явились Такамура Котаро и Миядзава Кэндзи.

Поехали, очередной фрагмент поэзии
Канэко Мицухару
В детстве я был против
Ученья, теперь я против
Работы. Мне по душе
То, что всем ненавистно.

Сам я больше всего ненавижу
Здоровье и самодовольство.
Лишают отзывчивости человека
Здоровье и самодовольство.

Я против священного духа Ямато.
Я сотрясаюсь при слове «долг».
Я против всех правительств земли,
Против искусства и литературы.

На вопрос: «Зачем мы живём?» -
Отвечаю: «Чтоб быть против».
Когда я нахожусь на Востоке,
Меня тянет на Запад.

Левый ботинок на правой ноге,
Пола, запахнутая налево,
Сижу на коне лицом к хвосту,
Ненавижу единодушье.

Верю, что в судьбе человека
Прекрасно только противостоянье.
Быть против, по-моему, значит жить,
Быть против - значит узнать себя.

Сб. « Из современной японской поэзии».- Москва - «Прогресс»-1981.

А вот, не могу удержаться, чтобы не привести стихотворение Кобаяси Соноо "Пролетарий" (взято из книжки Долина "История новой японской поэзии", т.2 Революция поэтики С.-Пб., Гиперион, 2007 (сорри, в сети не вижу))
Смело ударим по гадам,
Сохраняя присутствие духа!
Объединяйтесь с товарищами -
Победа будет за нами!

(Никому ничего не напоминает насчет пролетариев и их объединения?)

Огума Хидэо:
Так сражайтесь,
сражайтесь, друзья!
У богатеев
грабьте добро!
Как разбойники -
дерзко, бесстрашно -
грабьте награбленное!
О конская лава!
Наша красная конница на марше!
(пер. А.Долина) из той же книги
Кстати, Огума очень любил нашего Маяковского, что несомненно видно в его творчестве.

Такахаси Синкити (http://botev.livejournal.com/323136.html)
(1901-1987)

Слепой

снег
черный
редька серая
грязные руки лопухи порождающие непристойность
мертвые стихи из которых не выйдет даже приправи к сасими
вылизанная пыль спящий человек волан активности
ржавые гвозди в бревне выброшенном на берег
толстые женские ляжки сталкивающие вожделенье обоих
перчатка с пустым раструбом роняющее щеку
захоронение захоронение захоронение захоронение захоронение
захоронение захоронение электричка
электричка электричка электричка электричка электричка
земляное днище огня обледеневает
белое белое белое оно белое
белое только оно
только оно белое
глаза как у мокрой селедки
пронзены
раскаленным
небом

Процессия душ

Сегодня на Токийском вокзале я видел отряд —
несколько десятков демобилизованных военных.
Они шли, взвалив на плечи свои нехитрые пожитки.
У них были бледные, бескровные, осунувшиеся лица.
"Не сон ли? Мы снова на родной земле!" —
должно быть, думали они.
"Какое счастье!" — должно быть, шептали они.
А может быть, они шептали что-то о печали, ненависти
или о мечтах далекого прошлого...

Кстати, Японию не миновали и бредовые (я не могу их иначе назвать) вариации европейского искусства, в частности издевательства над языком футуризма.
Хирадо
Песня для оркестра:
Голос зари BRuu-unBB (голос)
.N голос N голос
uu голос и заря ++ голос + свет свет свет
u. голос RNR голос голос зари
....
я позволю себе не утомлять своих читателей дальше. Желающие - все к тому же второму тому Долина.

Давайте я лучше вместо этого приведу еще одно стихотворение Синкити?
Оно называется "Каштан"
Может быть, каштан - это Будда?
А может быть, бог?
Каштан - это и Будда, и бог, и просто каштан.
Печально, что мы, люди, воспринимаем каштан, наделенный столь сложной сущностью, как самый обыкновенный каштан - вот откуда возникает трагедия...
(все оттуда же)

В конце двадцатых годов сторонники "чистого искусства" во главе с Нисиваки Дзюндзабуро создали в противовес "движению за пролетарскую литературу" влиятельное поэтическое объединение на базе журнала "Поэзия и поэтика" ("Си то сирон"). Они ратовали за полное размежевание литературы и политики, за торжество идеалов сюрреализма. Если наиболее радикально настроенные молодые поэты настаивали на необходимости "автоматического письма" и метода "потока сознания", то Мурано Сиро, Китагава Фуюхико и Оно Тодзабуро, умело используя выработанную модернизмом творческую технику, не теряли связи с жизнью. Группа поэтов, сплотившихся вокруг журнала "Времена года" ("Сики") во второй половине тридцатых годов положила начало мощному течению "неангажированной лирики", мастерами которой были Миёси Тацудзи, Татихара Митидзо и Маруяма Каору. В лирике Кусано Симпэй и Накахара Тюя, лидеров объединения "Пройденный путь" ("Рэкитэй"), объявивших себя анархистами, эстетика нонсенса соседствовала с буддийской философской абстракцией.

Итак, Накахара Тюя, жанр - гэндайси (школа символизма, безусловно), источник - тот же
"Античный цирк"

Сколько минуло веков!
Войны мрачные миновали.

Сколько минуло веков!
Вьюги зимние отшумели.

Сколько минуло веков!
Нынче ночью здесь празднество снова,
нынче ночью здесь празднество снова...

Ну, или вот
аналог "городского романса": Называется "Летняя ночь в городе"
Луна на небе - как медаль,
Здание на углу переулка - как орган.
Утомленный разгулом человек бредет домой -
Изгибаются цветные линии реклам,
Губы его приоткрыты,
Сердце его отчего-то объято печалью,
Голова - словно темный ком земли,
А он идет себе и напевает: "Ля-ля-ля..."
(пер. А.Долина, как и везде тут)

"Возвращение на родину"
Пересохли подпорки ворот
И деревья в саду увяли
День сегодня чудесный
Паутину в листве чуть колышет ветер
Оголенные клены в горах тяжко вздыхают
День сегодня чудесный
От придорожной травы
Веет невинной грустью
Здесь родимый мой край
Дует ветер свежий осенний
Плачь сынок не таись
Слышу женский голос негромкий
О зачем ты приешл
Вопрошает чуть слышно ветер...

Да, но я что-то увлеклась Тюя.
Хисаяма Сюдзо - еще один самобытный поэт группы Рэкитэй
"Вороны"
Окончилась зима. Кто-то стоит там, на лугу. Галдят вдалеке вороны.
Я вытягиваю и потираю ноги под жаркими лучами солнца.

Вороны строят множество гнезд в безоблачной выси. И еще они
мастерят жилье на теплой песчаной почве.

Мои заботы. Посаженные в саду цветы, поникнув сломанными
стеблями на густую, буйную поросль бамбука, высохли на корню.

"Предвестие"
В садике на крыше поет цикада. Где она прячется? В кроне дерева?
Но здесь нет деревьев, нет пышных крон, повсюду только
ясное прозрачное небо. В садике на крыше поет цикада...

Кстати, я бы хотела заметить, что несмотря на все европейские изыски, тут по-прежнему вылазит и дзен, и пресловутая отстраненность Басё... Одним словом, на самом деле, ничего никуда не делось.

Вторая мировая война, как и везде, закончила все эти эксперименты и породила другие ценности... Но об этом в другой раз.
Всем удачи!

world-japan.livejournal.com

Японские поэтессы | Японская поэзия

Женские имена встречаются в старинной европейской поэзии не так уж и часто. Но в японской литературе мы встретим целое созвездие поэтесс – в списке «шести бессмертных поэтов» блестящая Оно-но Комати, в изборнике «Сто стихотворений ста поэтов» почти четверть имен - женские. Да и в прозу японки внесли свой вклад – «Повесть о принце Гэндзи» Мурасаки Сикибу, или «Записки у изголовья» Сэй-сёнагон переведены на многие языки и почитаются японцами до сих пор. Расцвет женской поэзии пришелся на Хэйанскую эпоху (IX-XII в) – «золотой век» японской культуры.

Японская культура вообще пронизана эстетикой и культом прекрасного – об этом можно судить хотя бы по тому, что в японском языке есть слова «ханами» — любование цветами, «цукими» — любование луной и «юкими» — любование снегом.

Хэйанские утонченные аристократы довели поклонение красоте до совершенства. Человек, не способный почувствовать оттенки прекрасного, не мог считаться «масурао» - благородным человеком.

Красота японки того времени – скорее произведение искусства, чем физические данные. Брови выщипывались, и рисовались тушью, значительно выше их естественного положения, именно эти, нарисованные, брови воспеваются японским поэтом Отомо Якомоти:

Когда, подняв свой взор к высоким небесам,
Я вижу этот месяц молодой,
Встаёт передо мной изогнутая бровь
Той, с кем один лишь раз
Мне встретиться пришлось!

Лицо покрывалось белилами, волосы укладывались в сложную прическу со множеством шпилек. Парадный костюм замужней женщины назывался «дзюнихитоэ» - двенадцать одежд, и его особая изысканность заключалась в умелом подборе цветов.

Вот выдержка из дневника Мурасаки Сикибу:

«На дамах постарше были короткие накидки - желто-зеленые или же темно-алые с пятислойными обшлагами из узорчатого шелка. От яркости шлейфов с изображением морских волн рябило в глазах, пояса - украшены богатой вышивкой. Нижние одеяния в три или же пять слоев были окрашены в цвета хризантемы. Молодые дамы одели короткие накидки с пятислойными обшлагами цвета хризантемы различных оттенков: белыми снаружи, затем темно-синими, желто-зелеными, белыми в зеленую полоску, бледно-алыми, переходящими в густо-красный с белой прокладкой между ними. Цвета были подобраны со знанием и вкусом»

Очень важным было так же умение подобрать ароматы, соответствующие случаю. Таким образом, красота женщины была скорее выражением ее вкуса и утонченности.

Удачные браки дочерей служили залогом процветания семьи. Счастливыми считались семьи, в которых было много дочерей. Воспитанию девочки уделялось огромное внимание. Девушка из благородной семьи должна была играть на кото – японской цитре, рисовать, красиво писать, знать наизусть лучшие образцы японской поэзии и, конечно, сама уметь сложить танка в полном соответствии с каноном. Только должное воспитание давало девушке шанс удачно выйти замуж.

Умение слагать стихи занимало центральное место в системе образования девушки. Вся жизнь императорского двора была пронизана поэзией – сами императоры и императрицы писали стихи, под покровительством императорского дома проходили поэтические турниры. О человеке судили по тому, насколько хорошо он ориентировался в японской и китайской поэзии, и как он сам слагал танка - пятистишья.

Хэйанская аристократка вела жизнь затворницы. Она не только почти не выходила на улицу, но и внутри дома передвигалась очень мало. Женщина обитала во внутренних покоях дома, которые были отделены от других помещений многочисленными ширмами и занавесями. Кроме того, непосредственно перед ней ставился переносной занавес «китё». Лишь под прикрытием занавеса она могла полюбоваться садом. Общаться непосредственно с ней могли лишь самые близкие прислужницы, все остальные должны были разговаривать с ней лишь через ширму.

Вот как Сей-сёнагон описывает беседу с гостем придворных дам:

«Гостю предложили круглую подушку, но он уселся на краю веранды, свесив ногу. И дамы позади бамбуковой шторы, и гость на открытой веранде не устают беседовать, пока на рассвете не зазвонит колокол»

Не имея возможности увидеть женщину, мужчина судил о женщине по ее стихам и красоте подчерка. Самыми совершенными красавицами считались прославленные поэтессы.

Танка служили средством общения женщины с внешним миром. Вдохновившись стихами красавицы, мужчина старался завести знакомство с одной из прислужниц девушки. С ее помощью мужчина передавал письмо своей избраннице. Надо ли упоминать, что письма писались в поэтической форме. Письма поклонников обсуждались родными и прислуживающими ей дамами, и наиболее достойному посылалось ответное письмо, причем на первых порах отвечала не сама девушка, а одна из придворных дам.

После дальнейшего обмена письмами, мужчина мог нанести визит своей возлюбленной. Сначала он мог общаться с девушкой только через прислужницу, потом он получал возможность беседовать с ней самой через занавес. Мужчина обычно сидел на галерее, а женщина – за опущенными занавесями, к которым еще приставлялся переносной занавес.

После заключения брака женщина обычно оставалась жить в доме своих родителей, а мужчина навещал ее. Мотив ожидания один из основных в женской поэзии.

Песня принцессы Нукада,
сложенная в тоске по государю Тэндзи

Когда я друга моего ждала,
Полна любви,
В минуты эти
У входа в дом мой дрогнула слегка бамбуковая штора, -
Дует ветер...

Вернувшись домой, мужчина обязательно отправлял гонца с письмом. Женщина должна была ему ответить, быстро и красиво написав стихотворное послание, выбрав подходящую по цвету бумагу.

Не могла разобрать,
Наяву то было иль нет? –
В смутной утренней мгле
Мне привиделся будто случайно
Цветок «Утренний лик»

Мурасаки Сикибу.

В Хэйанскую эпоху было распространено многобрачие, мужчина мог навещать нескольких женщин. Брак не считался чем-то постоянным, и мог легко разрываться.

Упрек к покинувшему ее возлюбленному звучит в словах Оно-но Комати:

Он на глазах легко меняет цвет,
И изменяется внезапно.
Цветок неверный он,
Изменчивый цветок,
Что называют - сердце человека.

А вот стихотворение Идзуми Сикибу:

Каждую встречу
На нить драгоценную жизни
Спешу нанизать.
Так могу ли думать без страха,
Что разом все оборвется?

Она же пишет:

«Однажды, когда меня забыл один человек, я отправилась в Кибунэ и, увидев светлячков, летающих над рекой Митараси, сложила…

Когда думы печальны,
Даже тот светлячок над рекою
Кажется мне душой моей – тело покинув,
Она искрой мерцает во мраке»

Женщины могли служить при императорском дворе, они, как и мужчины, имели ранги и должности. Придворная дама должна была уметь при случае сочинить танка. Вот отрывок из «Записок у изголовья» Сэн-сёнагон:

«Кстати сказать, в тот день, когда строили [снежную] гору, к нам явился посланный от императора -- младший секретарь императорской канцелярии Тадатака. Я предложила ему подушку для сидения, и мы стали беседовать.

- Нынче снежные горы вошли в большую моду, - сообщил он. - Император велел насыпать гору из снега в маленьком дворике перед своими покоями. Высятся они и перед Восточным дворцом, и перед дворцом Кокидэн, и возле дворца Кегокудоно...

Я сразу же сочинила танку, а одна дама по моей просьбе прочла ее вслух:

Мы думали, только у нас
В саду гора снеговая,
Но эта новинка стара.
Гора моя, подожди!
Дожди ее точат, о горе!

Склонив несколько раз голову, Тадатака сказал:

- Мне стыдно было бы сочинить в ответ плохую танку. Блестящий экспромт! Я буду повторять его перед бамбуковой шторой каждой знатной дамы. С этими словами он ушел»

Перед знаменитыми поэтессами преклонялись, в них влюблялись, им завидовали и строили козни. Вот история об Оно-но Комати.

«Один из придворных завидовал таланту Комати, и решил обвинить ее в плагиате. Ночью он выкрал у нее только что написанное стихотворение и старательно вписал его в древнее поэтическое собрание, а наутро объявил, что Комати не пишет стихи, а ворует их у древних авторов. Ропот недовольства и недоумения пронесся среди собравшихся придворных. Комати же лишь рассмеялась в лицо завистнику. А потом, намочив пальцы водой, брызнула на страницу древней книги. И что же? Стихи, написанные давно, не пострадали, а с нового, вписанного накануне, потекла черная тушь...»

Придворные дамы часто вели дневники. Один из самых знаменитых – дневник Мурасаки Сикибу.

Вот выдержка из него, из которой хорошо видна роль поэзии в повседневной жизни:

«Выглядываю из комнаты и в конце коридора вижу сад: туман еще не рассеялся и на листьях лежит утренняя роса, но Митинага уже на ногах и велит слугам очистить ручей от сора. Сломив цветок патринии из густых зарослей к югу от моста, он просовывает его мне в окно поверх занавески.

- А где же стихи? - спрашивает он.

Он - прекрасен, а я чувствую себя так неловко - лицо мое заспано. Пользуясь просьбой, скрываюсь в глубине комнаты - ведь тушечница моя там.

И вот -
Увидела цветок патринии,
И знаю я теперь:
Роса способна
Обижать.

- О, как быстро! - говорит Митинага с улыбкой и просит тушечницу.

Прозрачная роса
Не может обижать
Патриния себя окрашивает
Лишь цветом,
Которым пожелает»

Неудивительно, что такая благодатная почва дала свои всходы в виде прекрасных стихов японских поэтесс эпохи Хэйан.

japanpoetry.ru

Басё | Японская поэзия

Главная / Басё (Ёдзаэмон Мацуо )

Ёдзаэмон Мацуо

1644 - 12.10.1694

Псевдоним: Басё
Период: Эдо

(псевдоним; другой псевдоним — Мунэфуса; настоящее имя — Дзинситиро) (1644, Уэно, провинция Ига, — 12.10.1694, Осака), японский поэт, теоретик стиха. Родился в семье самурая. С 1664 в Киото изучал поэзию. Был на государственной службе с 1672 в Эдо (ныне Токио), затем учителем поэзии. Получил известность как поэт комического рэнга. М. — создатель жанра и эстетики хокку.В 80-е годы М., руководствуясь философией буддийской секты Дзэн, в основу своего творчества положил принцип «озарения». Поэтическое наследие М. представлено 7 антологиями, созданными им и его учениками: «Зимние дни» (1684), «Весенние дни» (1686), «Заглохшее поле» (1689), «Тыква-горлянка» (1690), «Соломенный плащ обезьяны» (книга 1-я, 1691, книга 2-я, 1698), «Мешок угля» (1694), лирическими дневниками, написанными прозой в сочетании со стихами (наиболее известный из них — «По тропинкам Севера»), а также предисловиями к книгам и стихам, письмами, содержащими мысли об искусстве и взгляды на процесс поэтического творчества. Поэзия и эстетика М. оказали влияние на развитие японской литературы средних веков и нового времени.

Стихи

"Осень уже пришла!" —

«Осень уже пришла!» —
Шепнул мне на ухо ветер,
Подкравшись к постели моей.

"Сперва обезьяны халат!"-

«Сперва обезьяны халат!"-
Просит прачек выбить вальком
Продрогший поводырь.

...Кисти самого Мотонобу!

. . .Кисти самого Мотонобу!
Как печальна судьба хозяев твоих!
Близятся сумерки года.

«Сосенки»… Милое имя!

«Сосенки»… Милое имя!
Клонятся к сосенкам на ветру
Кусты и осенние травы.

А ну скорее, друзья!

А ну скорее, друзья!
Пойдем по первому снегу бродить,
Пока не свалимся с ног.

Аиста гнездо на ветру.

Аиста гнездо на ветру.
А под ним - за пределами бури -
Вишен спокойный цвет.

Аромат хризантем...

Аромат хризантем...
В капищах древней Нары
Тёмные статуи будд.

Бабочки полет

Бабочки полет
Будит тихую поляну
В солнечных лучах.

Бабочкой никогда

Бабочкой никогда
Он уж не станет… Напрасно дрожит
Червяк на осеннем ветру.

Безмятежность!

Безмятежность!
До глубины души пронзает скалы
Голосок цикады.

Белее белых скал

Белее белых скал
На склонах Каменной горы
Осенний этот вихрь!

Белый волос упал.

Белый волос упал.
Под моим изголовьем
Не смолкает сверчок.

Белый грибок в лесу.

Белый грибок в лесу.
Какой-то лист незнакомый
К шляпке его прилип.

Блестят росинки.

Блестят росинки.
Но есть у них привкус печали.
Не позабудьте!

Больной опустился гусь

Больной опустился гусь
На поле холодной ночью.
Сон одинокий в пути.

Бушует морской простор!

Бушует морской простор!
Далеко, до острова Садо,
Стелется Млечный Путь.

В день рождения Будды

В день рождения Будды
Он родился на свет,
Маленький оленёнок.

В ладоши звонко хлопнул я.

В ладоши звонко хлопнул я.
А там, где эхо прозвучало,
Бледнеет летняя луна.

В ловушке осьминог.

В ловушке осьминог.
Он видит сон - такой короткий! -
Под летнею луной.

В лугах привольных

В лугах привольных
Заливается песней жаворонок
Без трудов и забот…

В небе такая луна,

В небе такая луна,
Словно дерево спилено под корень:
Белеет свежий срез.

В осенних сумерках

В осенних сумерках
Долго-долго тянутся досуги
Скоротечной жизни.

В пути я занемог.

В пути я занемог.
И всё бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.

В путь! Покажу я тебе,

В путь! Покажу я тебе,
Как в далеком Есино вишни цветут,
Старая шляпа моя.

В тесной хибарке моей

В тесной хибарке моей
Озарила все четыре угла
Луна, заглянув в окно.

В чарку с вином,

В чарку с вином,
Ласточки, не уроните,
Глины комок.

В чашечке цветка

В чашечке цветка
Дремлет шмель. Не тронь его,
Воробей-дружок!

Важно ступает

Важно ступает
Цапля по свежему жниву.
Осень в деревне.

Весенне утро.

Весенне утро.
Над каждым холмом безымянным
Прозрачная дымка.

Весна уходит.

Весна уходит.
Плачут птицы. Глаза у рыб
Полны слезами.

Весь мой век в пути!

Весь мой век в пути!
Словно вскапываю маленькое поле,
Взад-вперёд брожу.

Вечерним вьюнком

Вечерним вьюнком
Я в плен захвачен... Недвижно
Стою в забытьи.

Вишни в весеннем расцвете

Вишни в весеннем расцвете.
Но я-о горе!-бессилен открыть
Мешок,где спрятаны песни.

Вишни у водопада...

Вишни у водопада...
Тому, кто доброе любит вино,
Снесу я в подарок ветку.

Вконец отощавший кот

Вконец отощавший кот
Одну ячменную кашу ест…
А еще и любовь!

Вместе с хозяином дома

Вместе с хозяином дома
Слушаю молча вечерний звон.
Падают листья ивы.

Внимательно вглядись!

Внимательно вглядись!
Цветы «пастушьей сумки»
Увидишь под плетнём.

Во тьме безлунной ночи

Во тьме безлунной ночи
Лисица стелется по земле,
Крадётся к спелой дыне.

Вода так холодна!

Вода так холодна!
Уснуть не может чайка,
Качаясь на волне.

Ворон-скиталец, взгляни!

Ворон-скиталец, взгляни!
Где гнездо твоё старое?
Всюду сливы в цвету.

Вот всё, чем богат я!

Вот всё, чем богат я!
Лёгкая, словно жизнь моя,
Тыква-горлянка.

Вот причуда знатока!

Вот причуда знатока!
На цветок без аромата
Опустился мотылёк.

Все волнения, всю печаль

Все волнения, всю печаль
Твоего смятенного сердца
Гибкой иве отдай.

Всё кружится стрекоза...

Всё кружится стрекоза...
Никак зацепиться не может
За стебли гибкой травы.

Все листья сорвали сборщицы…

Все листья сорвали сборщицы…
Откуда им знать, что для чайных кустов
Они — словно ветер осени!

Вспышка молнии.

Вспышка молнии.
Ночь пронзила раскатом
Выкрик кваквы.

Всюду поют соловьи.

Всюду поют соловьи.
Там - за бамбуковой рощей,
Тут - перед ивой речной.

Где же ты, кукушка?

Где же ты, кукушка?
Вспомни, сливы начали цвести,
Лишь весна дохнула.

Где ты, луна, теперь?

Где ты, луна, теперь?
Как затонувший колокол,
Скрылась на дне морском.

Глубокою стариной

Глубокою стариной
Повеяло... Сад возле храма
Засыпан палым листом.

Грустите вы, слушая крик обезьян!

Грустите вы, слушая крик обезьян!
А знаете ли, как плачет ребёнок,
Покинутый на осеннем ветру?

japanpoetry.ru

Современная японская поэзия. Хайку. - Cat's Cradle — LiveJournal

? LiveJournal

Main
Ratings
Interesting
🏠#ISTAYHOME
Disable ads

Login
CREATE BLOG Join

users.livejournal.com

Хякунин иссю — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Это статья о японской поэзии. О тесте в боевых искусствах смотрите статью Хякунин-кумитэ.

Хякунин иссю (яп. 百人一首) — вид антологии японских стихотворений-вака. Принцип, по которому составляется такая антология: «сто стихотворений ста поэтов», от каждого поэта — по одному стихотворению. Наиболее известная Хякунин Иссю — Огура Хякунин Иссю, составленная Фудзивара-но Тэйка. Зачастую, когда говорят «хякунин иссю», имеют в виду именно этот сборник.

Как правило, в основе подбора стихотворений — принцип хонкадори.

Также Хякунин Иссю соотносится с игрой в ута-гарута и соревновательной карутой — поэтические карты.

Самая известная Хякунин Иссю была составлена в 1235 г. Фудзивара-но Тэйка по просьбе его сына, Фудзивара-но Тамэиэ. Эти стихотворения должны были украсить сёдзи в доме тестя Тамэиэ, Уцуномия Ёрицуна. Дом находился в округе Огура, отсюда название антологии. Долгое время «Сто стихотворений» были собственностью потомков Тэйка, и только в XVI в. были опубликованы для широкой общественности.

Сто стихотворений охватывают широкую панораму времен — безыскусные песни, дошедшие до нас в антологии «Манъёсю» из времен почти мифических, перекликаются с изысканными, исполненными чувства югэн танка современников Фудзивара-но Тэйка; стихи «шести бессмертных» соседствуют с произведениями вовсе неизвестных поэтов.

Каждое последующее стихотворение связано с предыдущим, как реплика в разговоре. Более того, принцип хонкадори приложим к первому и сотому, второму и девяносто девятому и т. д. Среди поэтов этой антологии — Оно-но Комати, Отомо-но Якамоти, Аривара-но Нарихира, Ки-но Цураюки, Митицуна-но хаха, Сэй Сёнагон, Мурасаки Сикибу, Сайгё, Минамото Санэтомо, Фудзивара Тосинари, Дзиэн и сам Фудзивара Тэйка.

Пять стихотворений антологии были положены на музыку в знаменитой композиции I половины XIX века «Восемь одежд».

Существует несколько полных переводов антологии на русский язык. Среди них:

Поэтические карты с изображениями, именами и текстами стихотворений всех 100 поэтов антологии «Хякунин иссю»:

ru.wikipedia.org

Статьи | Японская поэзия

Админ. Растения в японской поэзии

Всегда хочется представить то, о чем идет речь в стихотворении. И если сосны и клены - это нам близко, то хисаги или цветы фудзи..

oo. ...знать своё место?!..

«Мой дорогой друг, даже если хоть на секунду допустить, что своим появлением на свет ты обязан исключительно только самому себе, то даже и тогда, единственным правом, гарантированным тебе от рождения, может быть признано, разве что, «право» на немедленное самоуничтожение..."

Щедрина Галина. Картины ускользающего мира – укиё-э

Самобытность – основная черта японской гравюры укиё-э. Не имея аналогий в искусстве других стран Дальнего Востока, эта система легла в основу формирования не только культуры самой Японии, но и оказала влияние на историческое течение и становление всей мировой культуры.

Кокоро. Японская Мифология. Часть 1. Звери -оборотни.

Админ. Японские поэтессы

Алекс Сандерс. Магия хайку

Сколько бы мы не спорили о сущности хайку, сколько бы ни пытались найти ответ, хотя бы для себя, как писать настоящее хайку, нам, людям живущим немного западнее Японии, никогда не удастся проникнуть в самую душу хайку, понять до конца её магию. То, что японцы впитывают с молоком матери, то, среди чего они живут, то, чем они дышат, для нас не более чем экзотика. И тем не менее…

Мицунари-но Ае-но асон. Метафорические сравнения в японской поэзии

Цветущие сливы - примета Нового года. Ярко-алые цветы японской сливы распускаются в самом начале весны и обладают сильным ароматом.

Небесная река - Млечный путь.

Мицунари-но Ае-но асон. Географические названия в японской поэзии

Сото-но Хама - побережье на крайнем севере острова Хонсю. Место, куда массово прилетаю с материка дикие гуси.

Титибу - горы недалеко от деревни Касива-бара, родины Иссы.

Мицунари-но Ае-но асон. Японские меры длины, веса и объема

Ри - мера длины около 4 км.

Тё - мера длины, 109,09 м.

Японская поэзия

Самым ранним из дошедших до нас собственно литературным памятником является появившаяся во второй половине VIII в. поэтическая антология «Манъёсю» (название переводится различно - «Собрание мириад листьев» или «Собрание песен за много веков").

Что такое хайку

В японской поэзии вряд ли найдется жанр, который полнее и ярче, чем поэзия хайку, выразил бы то, что называют сегодня японским национальным духом. Вместе с тем, при всей национальной специфичности этого жанра, именно он был воспринят и оказался наиболее популярным в других странах.

Мицунари-но Ганзи Цу. Второе пришествие японского символизма в России

Опубликованная в 1896г. в журнале «Тэйкоку бунгаку» («Имперская литература») статья молодого критика и переводчика Уэда Бин «Кончина Поля Верлена» («Пору Верурэн юкку») явилась провозвестником нового направления в японской поэзии новых форм – символизма.

lazy. Философия хайку по-русски

Ха́йку (яп. 俳句) — жанр традиционной японской лирической поэзии века. В самостоятельный жанр эта поэзия, носившая тогда название хокку, выделилась в XVI вака; современное название было предложено в XIX веке.

М-м. Две заметки

Об образности. Ею мы немножко отравлены. Кто в этом виноват? Конечно же, японцы! Зачем их стихи так зрительны — так заразительны своей соприродностью живописи? Невольно и мы стараемся превратить свои авторучки в кисточки.

М-м. Чего мы, собственно, хотим от Югэна

Прежде всего мы, конечно, хотим, чтобы стихи, размещаемые нами здесь, нравились. Кому? Об этот вопрос трудно не споткнуться. Вот, допустим, г-н Н. опубликовал танку. Он знает, что она — шедевр, потому что всякий, кто написал шедевр, знает цену сделанному.

Натали. Материалы конкурса хайку

Сибирская зима
Накрыла белой скатертью залив
Вдали – крошки-рыбаки

Кокоро. Резюме А. Долина по итогам конкурса танка

Будучи участницей и финалисткой конкурса танка, с разрешения организатора конкурса Игоря Шевченко, позволю себе довести до сведения авторов и читателей сайта текст резюме судьи конкурса Александра Долина – всем известного востоковеда, писателя, историка и философа, переводчика классической и современной японской литературы.

М-м. О «градациях отношения», о балльной системе, о слежении… или за что меня можно терпеть

…Как определил однажды nogitsune, выставляемый балл — это «градации отношения».

Изборник Мицунари

Вышел печатный «Изборник Мицунари»

Белая Луна. Первый российско-японский конкурс поэзии танка

14 апреля в Санкт-Петербурге завершился Первый российско-японский конкурс поэзии танка, который проводили Генеральное консульство Японии в Санкт-Петербурге, кафедра японоведения СПбГУ, Санкт-Петербургская ассоциация международного сотрудничества при поддержке Законодательного собрания Ленинградской области, Комитета по международным связям и Комитета по культуре Правительства города Санкт-Петербурга.

japanpoetry.ru

Стихи японских поэтов

Японская поэзия - виды, жанры и история

Современная японская поэзия - Мир Японии — LiveJournal

30 шедевров японской поэзии в стиле танка. Ки-но Цураюки и другие

Ки-но Цураюки

Соку-хоси

Аривара Нарихира

Оно Комати

Содзё Хэндзё

Отикоти Мицунэ

Ки Томонори

Японская поэзия эпохи Мэйдзи и Сёва (вторая половина 19-го, - начало 20-го веков)

Японские поэтессы | Японская поэзия

Басё | Японская поэзия

Ёдзаэмон Мацуо

Стихи

Современная японская поэзия. Хайку. - Cat's Cradle — LiveJournal

Хякунин иссю — Википедия

Статьи | Японская поэзия

Админ. Растения в японской поэзии

oo. ...знать своё место?!..

Щедрина Галина. Картины ускользающего мира – укиё-э

Кокоро. Японская Мифология. Часть 1. Звери -оборотни.

Админ. Японские поэтессы

Алекс Сандерс. Магия хайку

Мицунари-но Ае-но асон. Метафорические сравнения в японской поэзии

Мицунари-но Ае-но асон. Географические названия в японской поэзии

Мицунари-но Ае-но асон. Японские меры длины, веса и объема

Японская поэзия

Что такое хайку

Мицунари-но Ганзи Цу. Второе пришествие японского символизма в России

lazy. Философия хайку по-русски

М-м. Две заметки

М-м. Чего мы, собственно, хотим от Югэна

Натали. Материалы конкурса хайку

Кокоро. Резюме А. Долина по итогам конкурса танка

М-м. О «градациях отношения», о балльной системе, о слежении… или за что меня можно терпеть

Изборник Мицунари

Белая Луна. Первый российско-японский конкурс поэзии танка

Смотрите также