Ермолаева ольга стихи
Ермолаева Ольга - все стихи
Ермолаева Ольга - все стихи
-
«…Он пашет на той же волне и безумно созвучен со мной...»
-
«Барин, под самым солнцем, под облаком журавли...»
-
«Барственный Шехтель все ирисы лепит на фриз...»
-
«Бедный серебрящийся висок...»
-
«Будет весь день долбить...»
-
«В кирзовых сапогах скользить по горной глине...»
-
«Вот сойдешь с ума и станешь Юрия...»
-
«Вот часовой, обставленный тулупом...»
-
«Всяк — Бунин себе — средь пергаментов палых, рогож...»
-
«Где мой Транссиб весной...»
-
«Душно. Платка агрессивные розы...»
-
«Если о плачущих — это теперь обо мне...»
-
«За Волгой, ударившись оземь, кувыркаючись, как головня...»
-
«Когда распрямлюсь, озирая работу мою...»
-
«Микадо, со львом дареным в мерцающем сне паря...»
-
«Мир неприбран, подозрителен...»
-
«Мне жаль тебя терять, мой пылкий бедный разум...»
-
«На каблуках-то и то к голове удалой...»
-
«На Ярославском — Равиль! — татарка зовёт...»
-
«Помните, на Пушкинской песню в метро...»
-
«Просила тебя у мертвой и выпросила у мертвой...»
-
«Прости, прости, что вовсе не с тобой...»
-
«Псевдоготика для русских романтических сердец...»
-
«Разве, миленький, все это было со мною...»
-
«Сказал: – Напиши мне стишок!..»
-
«Так вот оно что! Надо было хоть...»
-
«Ты где летал, мой падающий с Фанских гор...»
-
«Ты стал таиться. О, не бойся испугать...»
-
«Этот горский, этот лермонтовский воздух...»
-
«Этот позорный ужас...»
-
«Я думаю, что, разумеется, я не дождусь...»
-
«Я так же, как ты, от стыда опускаю ресницы...»
-
«Яркий март, и Москва в состоянии вечном ремонта...»
-
Всю эту печаль невозможно вместить целиком...
-
Герасим Грачевник
-
Симферопольский скорый
-
Целующая деревья
stih.pro
Ермолаева, Ольга Юрьевна — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 24 июня 2018; проверки требуют 5 правок. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 24 июня 2018; проверки требуют 5 правок. В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Ермолаева.
Ольга Юрьевна Ермолаева (род. 3 февраля 1947, Новокузнецк) — русская поэтесса и журналистка.
Детство и юность Ермолаевой прошли на дальневосточной станции Бира (а до этого четыре ранних детских года в посёлке Подтёсово на Енисее). Работала маршрутной рабочей в геологической приисково-разведочной партии на Сихотэ-Алине и воспитательницей в детском доме для «трудных детей», долгое время занималась журналистикой. Окончила факультет театральной режиссуры Московского института культуры. С 1978 года заведует отделом поэзии журнала «Знамя», в том же году вышла первая книга стихов. Принята в Союз писателей в 1980 году. Живёт в Москве.
Поэт Юрий Беликов отмечал:
Через её «родовспомогающие» руки проходили стихи Леонида Мартынова, Варлама Шаламова, Бориса Слуцкого, Арсения Тарковского, Булата Окуджавы, Новеллы Матвеевой, Андрея Вознесенского, Беллы Ахмадулиной, да всех, чьи ставшие классикой имена ни назови. А подборки стихов Юрия Казарина и Бориса Рыжего!.. <…> Свидетельствую: все главные редакторы и завотделами поэзии ведущих литературных журналов столицы — от «Юности» до «Нового мира» — регулярно печатали и печатают на страницах подведомственных им изданий собственные произведения. Ермолаева же за время служения русской поэзии не опубликовала в «Знамени» ни одного своего стихотворения. А сами-то её стихи волнуют память: «Я тоже в Москву в лапоточках пришла за рыбным обозом из дали безвестной!..», «Не страшно, Володя, что нету любви, а страшно — товарища нету», «И постыл смехотворный печатный успех, и так страшно, что скажет народ»[1].
«Невыплаканностью эпической печали» характеризует поэзию Ермолаевой Геннадий Красников[2]. Критик Борис Кутенков утверждает: «Ермолаева пишет стихи, которые рождаются как выдох энергии, поражающей кумулятивным воздействием и заражающей интонацией — после них хочется писать самому. Творчество Ермолаевой — действительно настоящего, а не придуманного пиаром поэта, — заслуживает того, чтобы находиться на равных правах с завсегдатаями поэтических разделов толстых журналов»[3].
- Настасья. — М.: Молодая гвардия, 1978. (Молодые голоса)
- Товарняк : Стихи / Ольга Ермолаева; [Худож. Е. Дробязин]. — М. : Мол. гвардия, 1984. — 79 с. :ил. ; 16 см. Содерж.: Стихи; Товарняк: Поэма. — 25000 экз.
- Юрьев день : Поэмы / Ольга Ермолаева. — М. : Сов. писатель, 1988. — 100, [2] с. ; 17 см. Содерж.: Поселок; Дорогие родные. — 10000 экз. — ISBN 5-265-00023-2.
- Анютины глазки : [Стихи] / Ольга Ермолаева. — СПб. : Изд-во Фонда рус. поэзии : Альм. «Петрополь», 1999. — 83, [2] с. ; 17 см. 700 экз. — ISBN 5-89108-035-4.
- «Цыганский гипноз» : Ольга Ермолаева.— М.: Издательство Н. Филимонова,2016.— 500 экз.— ISBN — 5-905549-14-4
ru.wikipedia.org
Ольга Ермолаева - стихи 🚩 читать на ВсеСтихи
- Короткие стихи
- Стихи зарубежных поэтов классиков
- Стихи русских поэтов классиков
- Стихи современных поэтов
- Стихи по темам
- Стихи о любви классиков
- Стихи о жизни классиков
- Стихи о войне
- Стихи о Родине, России
- Стихи о природе русских поэтов
- Стихи для детей
- Стихи о женщине, девушке
- Стихи про осень
- Грустные стихи
- Стихи о дружбе
- Стихи о смерти
- Стихи про животных, птиц
- Смешные, веселые, юмористические стихи
- Оды
- Стихи о зиме
- Стихи о Петербурге, Ленинграде
- Стихи о Сталине
- Стихи о Кавказе
- Стихи про весну
- Стихи про лето
- Матерные, нецензурные, хулиганские стихи
- Стихи о свободе
- Стихи о маме
- Стихи о счастье
- Стихи о Москве
- Стихи о русском языке
- Стихи о подруге
- Современные стихи о любви
- Стихи о себе
- Стихи о расставании, разлуке
- Стихи о сестре
- Стихи о снеге
- Стихи о спорте
- Стихи про цветы
- Стихи о страсти
- Стихи о работе, труде
- Стихи о солнце
- Стихи о семье и семейных ценностях
- Стихи о Пушкине
- Стихи о предательстве, измене
- Стихи о нежности
- Стихи о сыне
- Стихи о профессиях
- Стихи о школе
- Стихи о море
- Стихи о прощении
- Стихи о розах
- Стихи про Новый год и Рождество
- Стихи о хлебе
- Стихи о родителях
- Стихи о театре
- Стихи про папу
- Стихи о небе
- Стихи о прошлом
- Стихи про детей
- Стихи про человека и людей
- Стихи о чае
- Стихи про дождь
- Стихи о победе
- Стихи о Париже
- Стихи о Луне
- Стихи о свадьбе
- Стихи про лошадей, коней
- Стихи про ночь
- Стихи про одиночество
- Стихи о старости
- Стихи о погоде
- Стихи про молодость, юность
- Стихи о песне
- Стихи о мире
- Стихи о пожарных и спасателях
- Стихи о Сибири
- Стихи о Туле
- Стихи о танцах
- Стихи о сказках
- Стихи о муже
- Стихи про птиц
- Стихи о мечте
- Стихи о революции
- Стихи о творчестве
- Стихи о мужчине
- Стихи про учителя
- Стихи про полицию, полицейских
- Стихи про сон
vsestihi.ru
Ольга Ермолаева - Очередной отпуск: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих
1
Когда распрямлюсь, озирая работу мою,
стараясь руками в земле не запачкать косынку, —
блаженно-беспамятно, слепо-счастливо стою,
как эти растения всюду стоят по суглинку.
О, как же мы с ними роднимся, как близко живем…
с резучими травами часто меняемся кровью.
И там, где собой земляной замещаем объем,
они непременно приникнут потом к изголовью.
В свои именины ходила одна по грибы,
и лес задарил меня так, что я тихо смеялась.
Я вспомнила Толю. Он был как знаменье судьбы.
Я с ним и сугубо приятельски не целовалась.
Ох, вспомнился мне незабвенный дружок мой Толян,
уткнувшийся в шпалу своей полудетской мордахой.
В грязи — да не грязен. Был не уркаган, не буян…
кого-то в сельпо отрядили за белой рубахой.
Жердинский, Жердинский… Прости меня, подлую, за…
за то, что над мертвым тобою мелю, как Емеля.
От долгого рева бумагу не видят глаза.
Я мажу их вытяжкой из уссурийского хмеля.
А было, бывало! мы шли болотами в тайгу,
да всё почему-то подчеркнуто ходко и рьяно,
но он завернул к неизвестному в травах цветку
и с ним познакомил меня, помню жест: “Валерьяна!”
Все Толя. Моторки, саранки, кета, черемша,
кедровые шишки… а такта при бездне уменья!..
На галечной отмели жду у костра не дыша
его, острогою лучащего ночью тайменя.
И помню — в котельной. И помню — пожары тушил
в тайге — вертолетом, в какой-то команде мобильной.
Был мой одноклассник. На срочной во флоте служил.
Лесной человек. А на улице жил Лесопильной.
Пуст Дальний Восток. Фотографий его не брала.
Не встретимся боле — ну разве что по воскресеньи…
теперь понимаю, как сильно Дерсу Узала
всей горестной нежностью помнил Владимир Арсеньев…
Когда распрямлюсь, я не там буду, Толя, где ты,
а там, где ухлопаны лучшие годы и силы.
Увижу лесничества, храмы Можайска, лесные посты
да братские в сильноподзолистых почвах могилы.
Черничные тучи, картошку да жилистых коз,
с неловкой поспешностью мне уступавших тропинки,
и будто все тот же опять паучишка пронес,
как беженец, грядами, марлевый узел на спинке.
27 июля 1998.
2
Не восхити меня в половине дней моих.
Пс. 101.
Я думаю, что, разумеется, я не дождусь,
когда небеса, как в сто первом псалме, обветшают, как риза,
но запах точенных из дерева ялтинских бус
душистей и смирны, и ладана, и кипариса.
Чужая моя
там с тяжелыми слитками роз,
с дикарскою роскошью горных ручьев от Дарсана,
с ее гиацинтовым — морем ли, роем стрекоз, —
с мелькнувшей по камню нарядною вязью Корана…
А здесь, где теперь на досуге и в отпуске печь,
уже не представить глухую волчиную зиму,
таинственно и обособленно жившую вещь
любую! — мышами точиму, морозом палиму…
По стеклам веранды антоновка ночью скребет
и смотрит в лицо мое, но никогда не пугает,
в отличье от полной луны… а ненастье найдет —
ее под дождем каждый листик дрожит и мигает.
В проволглые дни пахнет плотная шерсть одеял,
как пахнет кошачья прижавшаяся головенка,
а ватный матрац помнит дым дровяной, сеновал
и будто б однажды
опрудившегося ребенка,
как помнит меня мой, с ногами фигурными, стол:
шары на балясинах, выемки, кольца, манжеты, —
еще с моей алгебры школьной за мною прибрел,
в шарах его лаковых, в кольцах — зеркальные светы.
Должно быть, и умер давно уж безвестный столяр,
на Дальнем Востоке когда-то сработавший мебель,
но я все твержу в его честь, как примерный школяр:
“зензубель, шпунтубель, фуганок, рубанок, шерхебель”…
Навек водружен мой этюдничек на шифоньер.
Там в глиняной вазе — букет из коробочек мака
пергаментный; палево-сиз он и крапчато-сер…
А кошка нейдет сюда, спит на крыльце, как собака,
боится: восхитят, ухватят, увеют в Москву…
Не сделает шага к барометру и самовару.
О, все, что угодно, узришь, но никак не тоску
в очах, приникая к салатному, в крапе, муару.
И я, мил дружочек, хочу обходиться без слов,
не рвусь возвращать что ни есть
и не рвусь возвращаться,
и к пепельно-сизому фетру еловых стволов
от детства привычно мне легкой душой прилепляться.
Там, в каторжной жизни — бурлацкой ли, женской — бог весть! —
есть звездного неба складные огромные карты,
но я-то и Ветхий Завет не успею дочесть,
не то что роскошную книжищу “Кавалергарды”…
…Там нежная сизость колен, отходящих в тепле,
громадное детство: тоска, гениальность, морока…
…Здесь глаз отдыхает в зеленой лесной полумгле,
на черно-лиловой земле, как войдешь с солнцепека.
rustih.ru
Ольга Ермолаева - Грибоедов: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих
Три отрывка из поэмы
I
Задумчиво глядит с портретов порыжелых.
Он не был ни богат, ни слишком знаменит.
И все как сирота в отеческих пределах.
Он в Персии убит, а в Грузии зарыт .
Двухолмный Арарат. Быть пристальным не дали.
Все книги в чемоданах, разрыть их недосуг.
На воле, на коврах закуску поедали.
Кебабы на лучинах. Какой, однако, дух!
Двухолмный Арарат. Окошки слюдяные.
Калейдоскопы в дар. Фарсийский разговор.
Сарбазы эти бестии такие продувные,
Любой из них отменно способный балансер.
Он время здесь имел на все лорнет уставить.
Дома снаружи дики, внутри — испещрены.
Увесисты подсвечники, чай с кардамоном ставят,
И сласти Шахразад на блюдах внесены.
И вот Тейран настал. Три залпа фальконетов,
Да шалевые платья чиновников, да тень
По улкам. Да стихи, да вопли с минаретов,
Да синь, да эта варварская музыка весь день!
Но как бесплоден вид окрестностей Тейрана!
Тьма черных черепах, фисташки под дождем.
Походный декламатор устал, улегся рано.
Моим героем за полночь был Томас Мур прочтен.
И все лежал без сна, не задувая света.
Как бедственна страна и сир и наг народ.
А нынче утром шах любимому поэту
За оду положил горсть бриллиантов в рот…
II
Довольно жалких слов, беспочвенных мечтаний! —
Он не был ни богат, ни слишком знаменит, —
Бесцельных упований, безмерных притязаний:
Он в Персии убит, а в Грузии зарыт.
“Меня противувольное движение в коляске, —
Он пишет, — повредит когда-нибудь в уме,
Как этот вечный зной, и бешеные краски,
И крики └Ва Гуссейн!” и вопли └О! Фатме!””.
“Одушевлять Восток — любой души не хватит.
Здесь не людской потребен, а Прометеев труд.
Спишь на полу, в чаду, в пребезобразной хате.
У, ястреба! гляди, шинели расклюют.
Я все-таки рожден для поприщ чрезвычайных.
В простые времена навряд ли я гожусь:
Душа моя черства от глупостей печальных,
Про нравственность свою и говорить боюсь.
Поход на Эривань! Казак линейский шашкой
Умеет, как чечен, рубить кусты огня.
Умеет предсказать — как странно! — без промашки,
Под всадником каким убьют в бою коня”.
Он лошадь потерял. Снабженье провиантом
Исправно, но с жарой прибавилось больных.
Угрюмые глаза гвардейцев, маркитантов:
Лазутчик персиян снял головы с двоих.
Здесь в сентябре уже все вяло, желто, чёрно.
Дурацкая война. Вошли в Нахичевань.
Вокруг Аббас-Абада вели бои упорно,
Решили взять Тавриз, и взяли Эривань.
III
Дождливый серый день. Июль. Размыты дали.
Ужасно надымили, но вот толпа сошла.
Последние друзья героя провожали
Из Петербурга и — до Царского Села!
И в Царском ни один не проронил ни слова,
Вплоть до того, как сел в коляску тяжело,
Не недоступный, нет, подавленно-суровый, —
Любимое бургонское ему не помогло!
“… Секретно. На границе — чума. Иль величаться
Мне в Персии, иль в Турции мне сулемой дышать?
Чума по карантинам заставит задержаться
Гораздо дольше, чем могу предполагать.
Что делать мне теперь с редчайшим средоточьем
Умов? Какие деньги мне им ассигновать?
Здесь юный дипломат ориентальный тотчас
Как сонная вода берется зацветать”.
“Удастся ль преклонить к уплате контрибуций?”
“Ищу — по Туркманчаю! — здесь пленных наших след!”
И всё перебирала слова его, как бусы,
Жена его, беременна в шестнадцать нежных лет.
…………………………………..
…………………………………..
…………………………………..
…………………………………..
…Известка на губах, изрезанное платье.
Во мгле живого сердца еще проходит дрожь…
Как тот кривой кинжал со снежной рукоятью
Напомнил мне теперь трофей — афганский нож!
И мертвого его держали в карантинах —
По случаю чумы… Он не был знаменит.
Был вечный сирота в российских палестинах.
Был в Персии убит, а в Грузии зарыт…
rustih.ru
Ольга Ермолаева - Когда распрямлюсь, озирая работу мою: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих
Когда распрямлюсь, озирая работу мою,
стараясь руками в земле не запачкать косынку, —
блаженно-беспамятно, слепо-счастливо стою,
как эти растения всюду стоят по суглинку.
О, как же мы с ними роднимся, как близко живем…
с резучими травами часто меняемся кровью.
И там, где собой земляной замещаем объем,
они непременно приникнут потом к изголовью.
В свои именины ходила одна по грибы,
и лес задарил меня так, что я тихо смеялась.
Я вспомнила Толю. Он был как знаменье судьбы.
Я с ним и сугубо приятельски не целовалась.
Ох, вспомнился мне незабвенный дружок мой Толян,
уткнувшийся в шпалу своей полудетской мордахой.
В грязи — да не грязен. Был не уркаган, не буян…
кого-то в сельпо отрядили за белой рубахой.
Жердинский, Жердинский… Прости меня, подлую, за…
за то, что над мертвым тобою мелю, как Емеля.
От долгого рева бумагу не видят глаза.
Я мажу их вытяжкой из уссурийского хмеля.
А было, бывало! мы шли болотами в тайгу,
да всё почему-то подчеркнуто ходко и рьяно,
но он завернул к неизвестному в травах цветку
и с ним познакомил меня, помню жест: “Валерьяна!”
Все Толя. Моторки, саранки, кета, черемша,
кедровые шишки… а такта при бездне уменья!..
На галечной отмели жду у костра не дыша
его, острогою лучащего ночью тайменя.
И помню — в котельной. И помню — пожары тушил
в тайге — вертолетом, в какой-то команде мобильной.
Был мой одноклассник. На срочной во флоте служил.
Лесной человек. А на улице жил Лесопильной.
Пуст Дальний Восток. Фотографий его не брала.
Не встретимся боле — ну разве что по воскресеньи…
теперь понимаю, как сильно Дерсу Узала
всей горестной нежностью помнил Владимир Арсеньев…
Когда распрямлюсь, я не там буду, Толя, где ты,
а там, где ухлопаны лучшие годы и силы.
Увижу лесничества, храмы Можайска, лесные посты
да братские в сильноподзолистых почвах могилы.
Черничные тучи, картошку да жилистых коз,
с неловкой поспешностью мне уступавших тропинки,
и будто все тот же опять паучишка пронес,
как беженец, грядами, марлевый узел на спинке.
rustih.ru
Ольга Ермолаева - Мир неприбран, подозрителен: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих
Мир неприбран, подозрителен:
а еще бы! — ткнула носом
та в свой черный полиэтилен —
и заткнись, матрос, с вопросом.
Машинально стройность замысла
Божья, плача, отмечаю…
Как ребенка, душу вынесла
Юрину, ношу, качаю.
Кто тут помнит твой овал лица,
золотистые ресницы?
Детская твоя чернильница
в виде деревянной птицы.
В ней зеленая, муаровая
соль на каменных чернилах.
Вся узорная, кустарная,
с головою на шарнирах,
слева капелек свечных разбрызг.
Кто ее к себе не двигал!
Долгий клюв ее ты, что ли, грыз,
видно, ручкой тыкал…
В зале подзеркальник с зеркалом.
Львят на темной раме
видел вдруг, когда позыркивал —
притворившихся цветами.
… Это год кончины Сталина.
За Геленджиком палата
сплошь кроватями уставлена
пионерского отряда.
Как попервости ты мучился —
вот из писем, наудачу:
«Очень по тебе соскучился,
часто плачу».
Ночью ветер в щель под рамой дул,
и в душе тоска сквозная:
“Забери меня. Пешком уйду,
я дорогу знаю”.
От расстройства и волнения
в письмах две ошибки.
Но смирился тем не менее:
факельщики, море, читки.
Вот поведал ты станичникам
(так и август минет!) —
стих “К советским пограничникам”
хорошо был принят.
Ужин с блинчиками, булочками,
новых фото глянец.
С мальчиками танцевал и девочками
«конькобежцы» — танец.
Я таким тебя, мой миленький,
и не знала бойким:
чардаш танцевал, мой маленький,
польку-тройку.
Из какой-то книги тут про сбор
списано советской:
“Весело треща, горит костер”.
Ах же, кот подлецкий…
… И в Джанхоте бьет ночной прибой,
твои камни взмокли.
Было время и у нас с тобой
покупать бинокли.
Переходы чрез хребет Маркхот,
с держидеревом ночевки.
Было время чуть не каждый год
покупать штормовки…
… Консолидой ли, глядичеей,
бессемянкой-грушей,
мать ушла, во всем величии,
бедной агрономшей
на поля ли, ко своей волшбе,
иль в левады, огороды…
“Все равно скучаю по тебе,
несмотря на красоту природы”.
… Восемь факельщиков с факелами
за парадной аркой
тьму твою, совместно с ангелами,
освещают ярко ль?.
… Захмелевший ты, удаленький…
Во дворе у нас — граффити:
«Оля дура. Юра маленький».
Не врубалась. Не взыщите.
rustih.ru
Когда распрямлюсь, озирая работу мою — Ермолаева Ольга, читать стих на Poemata.ru
Когда распрямлюсь, озирая работу мою,
стараясь руками в земле не запачкать косынку, —
блаженно-беспамятно, слепо-счастливо стою,
как эти растения всюду стоят по суглинку.
О, как же мы с ними роднимся, как близко живем…
с резучими травами часто меняемся кровью.
И там, где собой земляной замещаем объем,
они непременно приникнут потом к изголовью.
В свои именины ходила одна по грибы,
и лес задарил меня так, что я тихо смеялась.
Я вспомнила Толю. Он был как знаменье судьбы.
Я с ним и сугубо приятельски не целовалась.
Ох, вспомнился мне незабвенный дружок мой Толян,
уткнувшийся в шпалу своей полудетской мордахой.
В грязи — да не грязен. Был не уркаган, не буян…
кого-то в сельпо отрядили за белой рубахой.
Жердинский, Жердинский… Прости меня, подлую, за…
за то, что над мертвым тобою мелю, как Емеля.
От долгого рева бумагу не видят глаза.
Я мажу их вытяжкой из уссурийского хмеля.
А было, бывало! мы шли болотами в тайгу,
да всё почему-то подчеркнуто ходко и рьяно,
но он завернул к неизвестному в травах цветку
и с ним познакомил меня, помню жест: “Валерьяна!”
Все Толя. Моторки, саранки, кета, черемша,
кедровые шишки… а такта при бездне уменья!..
На галечной отмели жду у костра не дыша
его, острогою лучащего ночью тайменя.
И помню — в котельной. И помню — пожары тушил
в тайге — вертолетом, в какой-то команде мобильной.
Был мой одноклассник. На срочной во флоте служил.
Лесной человек. А на улице жил Лесопильной.
Пуст Дальний Восток. Фотографий его не брала.
Не встретимся боле — ну разве что по воскресеньи…
теперь понимаю, как сильно Дерсу Узала
всей горестной нежностью помнил Владимир Арсеньев…
Когда распрямлюсь, я не там буду, Толя, где ты,
а там, где ухлопаны лучшие годы и силы.
Увижу лесничества, храмы Можайска, лесные посты
да братские в сильноподзолистых почвах могилы.
Черничные тучи, картошку да жилистых коз,
с неловкой поспешностью мне уступавших тропинки,
и будто все тот же опять паучишка пронес,
как беженец, грядами, марлевый узел на спинке.
27 июля 1998.
poemata.ru
