|
|
Амо сагиян стихи на русскомАмо Сагиян | Наша средаАмо Сагиян (Амаяк Саакович Григорян) является одним из талантливейших армянских поэтов 20-го века. Он родился 14 апреля 1915 года в одном из отдаленных районов Зангезура – в селе Лор Сисиана в семье потомственных крестьян. После получения начального образования на родине будущий поэт продолжил учебу в Баку. Там он получил среднее образование и в 1937 году закончил лингвистическое отделение местного армянского педагогического института. Амо Сагиян был представителем того поколения армянских поэтов, которые участвовали в ВОВ. Волей судьбы ему было предначертано получить литературное крещение на поле битвы. Участвуя в войне, солдат-патриот и поэт непосредственно прочувствовал и пережил весь ужас и трагедию войны. Однако даже под ревом пулеметов в душе поэта слышен зов родной природы. Первый сборник Амо Сагияна «На берегу Воротана» вышел в свет в 1946г. В нем отражена любовь поэта к природе и человеку. Сагиян красочно рисует образы родной природы и поэтический образ армянина. Затем друг за другом выходят его сборники «На высотах» (1955), «Зеленый тополь» (1959), «Армения в песнях» (1962), «Перед закатом солнца» (1963), «Песнь скал» (1968), «Годы мои» (1970), «Зови, журавль!» (1973). После войны, с 1951г. до конца своей жизни (1993г.) Амо Сагиян жил и творил в Ереване. Стихотворения Амо Сагияна близки представителям различных поколений. И сегодня он является одним из любимых народных поэтов Армении.
ЗОЛОТО ПОЭЗИИМы часто пишем и говорим, что не ценим по достоинству наших современников, особенно тех, кто слишком близко стоит к нам, не видим их истинного роста, не понимаем значения. В этом есть большая доля правды. При близком рассмотрении детали и подробности порой заслоняют общее, значительное, тем более в случаях, когда современник очень прост, доступен и не чужд человеческих слабостей. Однако эта обретшая чуть ли не силу закона истина в отношении к Амо Сагияну для меня давно перестала действовать. Больше сорока лет длится наша дружба. И за эти годы редко выпадали дни, когда мы не виделись. Напротив, случалось, неделями, месяцами бывали вместе с утра и до позднего вечера. Обычно быстро от всего устающий и скучающий, я не помню случая, чтобы когда-либо устал от Амо или заскучал в его обществе. С первых же дней нашего знакомства, несмотря на свою молодость, я понял, что в лице Амо Сагияна в мою жизнь, в мой духовный мир вошла необыкновенная личность. И поскольку поэзия есть не что иное, как самовыражение личности, то хочется прежде сказать об Амо Сагияне человеке и затем перейти к его поэтическому миру. Об Амо Сагияне человеке… Написал я эти слова, и рука непроизвольно остановилась. Казалось бы, сорока лет нашей дружбы достаточно, чтобы легко и спокойно набросать человеческий портрет Амо, охарактеризовать хотя бы в общих чертах. Но вот оцепенела рука. Сложен и противоречив любой человек, а такой человек и поэт, как Амо Сагиян,- особенно. С чего же начать? С того, что Сагиян предельно ясный, доступный, простой и цельный человек? Но ведь простота эта кажущаяся, а по существу Сагиян натура сложная, страдающая от внутренних противоречий и раздвоенности — в его душе, как в в его поэзии, есть свои глубокие, недоступные пропасти и ущелья… Сказать, что он мудр? Вникая в таинство жизни, природы, искусства и человеческого естества, он, безусловно, мудр и поразительно глубок, а перед житейскими трудностями беспомощен и беззащитен. Сказать, что он бесконечно добр, хрупок и с головы до пят — сама совесть? Но ведь я видел его в минуты гнева, когда он бывал тверд и неколебим, как воспетые им скалы. Что же сказать? Может, то, что Сагиян — это неисчерпаемый источник юмора и сарказма, что он из тех редких людей, которые подвергают осмеянию прежде всего и больше всего самого себя? Но в то же время не дай бог кому-либо попасться Сагияну на язык! А знаменитое молчание Амо, когда он часами сидит замкнувшись, словно улитка, уйдя в свою раковину, не произнося ни слова! Не в эти ли минуты в его душе зреет чудесный жемчуг поэзии? Вероятно, да, ибо нет у него привычки созидать за столом, где он только записывает уже сплетенное в уме. Не добавить ли также, что его человеческие слабости — естественное продолжение его достоинств и добродетелей и потому не только приемлемы для меня, но и приятны? Одним словом, как говорит сам поэт, (Перевод подстрочный) Обещая позже обратиться к этим «все еще» и «немного», скажу сразу же — нет, Амо Сагиян с головы до ног настоящий человек, и созданная им поэзия должна быть похожа на него, и она похожа. Ибо Сагиян поэт истинный, поэт большой, а в таких случаях противоречия между человеком и поэтом исключаются: «Можно найти меня только в песне, в ином месте меня нет». И вот на протяжении своего долгого литературного пути Амо Сагиян сотворил поэзию ясную, неприкрашенную, доступную и цельную, но также и сложную, загадочную, разрываемую от внутренних противоречий и потому зачастую трудно толкуемую. Поэзию, философски исследующую сложные таинства бытия человека, понятия человечности, природы и искусства, однако кажущуюся ясной до прозрачности. Поэзию, всю пронизанную добротой и совестью, говоря часто употребляемым в русской критике последних лет термином, «негромкую поэзию», и в то же время внутренне мятущуюся и страстную. И, наконец, поэтический мир, внешне вставляющий впечатление «закрытого» и традиционного, но по существу насыщенный самыми острыми тревогами, волнующими современное человечество. Тревога!.. Я считаю ее духом и сущностью стихов Амо Сагияна последних лет. (Перевод подстрочный) И объят тревогой и волнением тот внешне «закрытый» и традиционный мир, где (Перевод подстрочный) Объят тревогой и смятением тот мир, где (Перевод подстрочный) Много писалось и повторялось, что Амо Сагиян родной сын своего народа, и это, конечно, верно. Но простое родство носит биологический характер, к тому же слишком многие обладают им. А быть верным сыном своего народа, да и то в наше время, и к тому же в искусстве — высокая добродетель, ибо слишком велики соблазны моды. Часто писали и говорили, что Амо Сагиян — порождение своего горного края, его земли и скал… и это тоже верно. Иногда затрудняешься сказать, где в его стихах кончается речь земли и камня и где начинается авторская речь, где кончаются земля и скалы и где начинается поэт. Он сам писал об этом: А духовность в стихотворении — это все. Без нее самые блестящие, самые чеканные стихи, поражающие всплесками мысли и чувствa, какое-то время ослепляя, постепенно блекнут. Стихам Амо Сагияна такая опасность не грозит, ибо они круто замешаны на национальном духе, насыщены не только человеческим, но и национальным содержанием. Я уже однажды говорил и хочу повторить, что одно из творческих достижений Амо Сагияна в том, что он сумел гармонически соединить в своем творчестве существующие параллельно в нашей поэзии две тенденции, два направления. В геометрии параллельные линии не сходятся, но Амо Сагиян осуществил в своем творчестве синтез близких к народному слову и духу традиций Ованеса Туманяна и утонченного искусства Терьяна. Я глубоко убежден, что творчество Амо Сагияна — одно из самых оригинальных и интересных явлений в нашей многовековой поэзии. Не всегда можно отличить истинное золото от фальшивого. Еще труднее отличить подлинность от фальши поэтического слова. И если золотую монету испытывают огнем, то поэзию — огнем души, обладающей истинным чувством прекрасного. И все те, кто наделен этим душевным качеством, давно уже сделали пробу и убедились, что творчество Амо Сагияна — это настоящий слиток золота. На поэтическом золоте Амо Сагияна время уже поставило свою пробу и дало ему право войти в сокровищницу многовековой армянской поэзии.
Ваагн ДАВТЯН
Я ТАМ РОДИЛСЯЯ там родился — в горах, × × ×Мой Айастан! Произношу и рдею, Зеленый тополь НаириКрасуешься под ветерком, сверкаешь свежею листвой, Ах, как взметнувшийся костер, стоит зеленый твой огонь! Поет мой жаворонок — сын, резвящийся в тени твоей. Меча и пламени певец, я лишь твоей хочу любви, 1942
ГОДЫ МОИГоды мои, Где ж вы, всеми скорбями заклятые, Сколько вы принесли-унесли зазорного, Где ж вы? О вас ни слуху ни духу, — Соберитесь вы все когда-нибудь * * *Мчатся бурные реки твои по-армянски, В рощах — говор и пенье пичуг по-армянски, Глубь рассветных небес горяча по-армянски. Кузнецов твоих руки крепки по-армянски, Сколько раз ты, казалось, из рук уплывала, Вздох теснин твоих скорбен и тих по-армянски, Лишь бы все, чем живу, чем дышу, сохранилось.
* * *За старой садовой оградой Сверкающим, благоуханным, С ним шепчутся клены и вязы, Слился с шумнопенным Аразом, За старой садовой оградой
Перевод с армянского Марии Петровых
СИНЯЯ ПЕСНЯЕсть светло-синий мир воспоминаний, НА ДАЛЬНЕМ БЕРЕГУТоварищи по играм и забавам — Я вам не лгал, я был у птиц в неволе,
Перевод Арсения Тарковского
Ты пришлаТы пришла и встала у порога, Ты сказала: «Надо нам расстаться…» Много раз встречались наши взгляды,
Сколько разСколько раз я до позднего вечера, Привыкая к податливым будням, Ты смотрела в глаза мне тревожно, Всё на прежних местах в этой комнате,
Пусть ночь не спешитПусть лес нас укроет в ночной тишине, Пусть звёзды забудут, что надо светить, Пусть камушек каждый молчанье хранит-
Первая любовь как…Первая любовь, как подснежник цвела, Вторая, смиренной фиалкой была, А третья, багряною розой цвела,
Ни письма, ни телеграммыА поезд наверно ещё не прошёл, А лишь только вчера казалось ведь мне, Ты наверно сейчас в купэ у себя Ушла ты, и даже не вспомнишь меня,
***Ты камни клал в фундамент мира И он тяжелыми руками ***С кустов шиповника плоды Его струя, свежа, добра, Ручей бежит. Ручей поёт. * * *Утёсы и скалы стоят на постах Стоите вы в позах седых королей, Содружество ваших испытанных плеч Но если у вас в непомерной дали * * *Гора в обьятиях горы. Откос ложится на откос, Его замшелый панцирь груб, Стоит утёс. Молчит утёс, Он вдаль пытается шагнуть, Стоит у бездны на краю, На мир, прогретый солнцем весь,
Перевод Михаила Дудина Отважному листочкуВерхушки гор покрылись тонким снегом, Друзей твоих уже сорвало с веток, Ты стойко ещё держишь оборону, Продлилась осень на одно мгновенье,
Заплутавший ручейЗаплутавший ты ручей, Разбивались мы порой, Лишь у моря мы нашли,
Перевод Наиры Багдасаровой Источник: http://syunik.ru/amo_sagan.html nashasreda.ru особенности переводов – тема научной статьи по языкознанию и литературоведению читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинкаАйрян З. Г. Лирика Амо Сагияна в переложении Арсения Тарковского: особенности переводов / З. Г Айрян // Научный диалог. — 2016. — № 6 (54). — С. 133—145. ERIHJHJ-- Журнал включен в Перечень ВАК и L R I С Н ' S Р1ККХЖ Л1Л DlRfCTORV УДК 821.19Сагиян.3=161.1+82-192 Лирика Амо Сагияна в переложении Арсения Тарковского: особенности переводов © Айрян Заруи Геворковна (2016), кандидат филологических наук, доцент, старший научный сотрудник отдела зарубежной и сопоставительной литературы, Институт литературы им. М. Абегяна, Национальная академия наук (НАН) Республики Армения (Ереван, Республика Армения), [email protected] Статья посвящена переводам А. Тарковского из лирики А. Сагияна. Отмечается, что А. Сагиян — известный армянский поэт ХХ века, утонченный лирик, глубокий знаток и певец природы родного края. Отмечается, что со второй половины ХХ века поэзия А. Сагияна стала интенсивно переводиться на русский язык такими известными поэтами-переводчиками, как Б. Пастернак, М. Петровых, В. Звягинцева, А. Тарковский, Н. Гребнев, М. Дудин и др., которым удалось передать поэтическую индивидуальность армянского поэта. Автор показывает, что прочный творческий союз был создан поэтом А. Сагияном и переводчиком его лирики А. Тарковским. Доказывается, что А. Тарковский сумел уловить неповторимое своеобразие лирики армянского поэта. Сопоставительный анализ переводов А. Тарковского с оригиналами стихов А. Сагиняна позволил автору прийти к выводу, что переводы соответствуют не только смыслу и форме оригинала, они также передают дух, национальное своеобразие подлинника, что является одной из важнейших задач переводческого искусства. Кроме того, автор статьи показывает, что лирика А. Сагияна, переведенная А. Тарковским, тематически и эмоционально близка поэзии самого русского поэта-переводчика. Ключевые слова и фразы: армянская поэзия; тема природы; оригинал; вольный перевод; сопоставительный анализ; рифма; олицетворение; метафора; транслитерация. 1. Введение Амо Сагиян (1915—1993) — известный армянский поэт ХХ века, внесший колоссальный вклад в развитие новейшей армянской поэзии. В его поэзии отразились лучшие традиции армянской литературы, от средневековой армянской поэзии до современной, представленной лирикой таких известных творцов, как О. Туманян, А. Исаакян, В. Терьян и др., которые с глубоким пантеизмом воспевали самобытную природу Армении. А. Сагиян — утонченный лирик, глубокий знаток и певец природы родного Зангезур*, в стихотворениях о котором природа не только олицетворена, но и обожествлена поэтом. В стихах Сагияна нашли свое поэтическое воплощение описания просторов родного края, водопадов и утесов, быстротекущих горных рек, альпийских цветов, любовь к которым передана поэтом с особым утонченным вкусом и большим эмоциональным чувством. Характеризуя лирику А. Сагияна, его современник поэт Ваагн Давтян писал: «Очень многие стихотворения Амо Сагияна неискушенному читателю могут показаться лишь простым описанием природы, живописанием натуры. Здесь хочу процитировать по памяти слова Аркадия Гайдара — наступит время, когда о нас скажут, что мы хитро прикидывались детскими писателями для того, чтобы высказать большие и сложные истины, раскрыть людские трагедии. Амо Сагиян тоже подчас "хитро" прикидывается пейзажистом, чтобы высказать очень значительные, сложные мысли. Отнюдь не умаляя значения пейзажа и глубоко уверенный, что если пейзаж — подлинное произведение искусства, то он перестает быть только пейзажем и становится зеркалом души человека, я, тем не менее, считаю, что основной жанр Амо Сагияна не пейзаж, а портрет. Портрет утеса и деда, портрет вола и шиповника, а обобщая — всей Армении, армянина, собирательный портрет армянского народа» [цит. по: Сагиян, 1989, с. 8]. Со второй половины ХХ века поэзия А. Сагияна стала интенсивно переводиться на русский язык такими известными поэтами-переводчиками, как Б. Пастернак, М. Петровых, В. Звягинцева, А. Тарковский, Н. Гребнев, М. Дудин, О. Чухонцев, О. Ивинская, А. Марченко и другие, которым удалось передать поэтическую индивидуальность армянского поэта. Поэтические сборники поэта печатались не только в Армении, но и в Москве. Наиболее известные из них «Благодарность» [Сагиян, 1952], «На высотах» [Сагиян, 1956], «Зеленый тополь Наири» [Сагиян, 1959], «Перед закатом» [Сагиян, 1969], «Годы мои» [Сагиян, 1971], «Зови, журавль» [Сагиян, 1977], «Поздние ягоды» [Сагиян, 1981], «Лирика» [Са-гиян, 1989] и др., достоинства стихов, вошедших в эти сборники, были высоко оценены литературными критиками, переводчиками и читателями. Русская поэтесса-переводчик Алла Марченко, переводившая поэзию А. Сагияна, по поводу ее писала: «Чисто сагияновской особенностью кажется мне и артистизм, с каким он даже в стихах сугубо "пейзажных", не нарушая плавного, естественного движения лирического образа, за- Зангезур — область в Армении. ставляет его выводить на "орбиту" сложную, философски "напряженную" мысль. Но мысль эта никогда не рвет, что называется, "полотна": пейзаж, за очень редким исключением, так и остается пейзажем, не превращаясь в аллегорическую условность даже тогда, когда условность эта задана ...» [цит. по: Сагиян, 1971, с. 7]. 2. Сопоставительный анализ переводов А. Тарковского с их оригиналами Творческий союз между А. Сагияном и переводчиком его произведений на русский язык А. Тарковским был очень плодотворным. Все переводы были сделаны Тарковским с подстрочников, где он сумел уловить неповторимое своеобразие лирики армянского поэта. В переводах Тарковского отразились философское мышление Сагияна, глубина его мыслей и чувств, нравственные и духовные ценности, свидетельствующие о высших идеалах и богатстве поэтической души поэта. Так, в переводе стихотворения «Пускай погаснет свет во взоре», Тарковскому удалось воссоздать мироощущение поэта, стремящегося перенять у природы ее величие, силу и вечность: Фп^ ш^рЬр^и рчиЬ ^шр^, (Пускай погаснет свет во взоре.) ^три фп^^ ршп^, (Но только бы слова, как сеть,) ш]и Ш2^шрh^ (Держали мысль, и петь, и в хоре) ЭhшtfршUшtf, ^ш^ршЬш^: (Не онеметь, не онеметь.) Фп2^ цшпЬш^ ршрЛпШриЬрт. ^, (Скатиться бы слезой пролитой,) ¿ш^Ы! Ьи М шрдпШриЬрпШ, (Упасть бы птицею подбитой,) ^шЬрпъриЬрпШ, (Но только бы в неволе быта) Э^шЬршЬш^, ^шЬршЬш^: (Душой не тлеть, душой не тлеть.) Фп^ ЬшЬршЬш^ hnqи^ рЬппф (Пускай меня согнет работа.) Ъ^ ^ш^ Ьпрп^, (Годам забот не будет счета,) ^рш п^ ^ орп^ (Но только бы в часы полета) ЭЬшЬршЬш^, Э&шЬршиш^: (Не тяжелеть, не тяжелеть.) ищрЫ ш]ищЬи hшqшр шшр^, (И жить веками, жить веками,) hшqшр ¿ш]п т. ршр^, (Сшибаться грудь о грудь с горами,) Си^Ы hшqшр т. рш^ (Дышать ветрами, встретить пламя,) Ъ^ ш^ршиш^, И ш^ршиш^. [Sahyan, 1985, p. 48] (Гореть, и крепнуть, и сгореть). [Тарковский, 1988, с. 105] Для более верной оценки перевода стихотворения представим также его подстрочный перевод: Пусть свет моих глаз погаснет Только мысль моя перейдет в слово, В концерте этого мира Не онеметь, не онеметь. Пылью высот я встану Расплавлюсь я в своих слезах, Только в мелочах жизни Не уменьшиться, не уменьшиться. Пусть я отяжелею под бременем И всегда буду вдохновлен новым, Ни один день из жизни, Не тяжелеть, не тяжелеть. Я так проживу тысячелетием, Столкнусь с тысячами скал и камней, Вдохну тысячи ветров И стану сильнее и сильнее. Определяя понятия и задачи перевода, Ж. Мунен в статье «Современные теории перевода» писал: «Перевод не метафизическая сущность, а человеческое свершение, имеющее свои границы, свои средства, свои успехи, свою историю (которая является историей роста переводимости). К переводу неприменима альтернатива: все или ничего. Перевод представляет всегда, и притом исключительно, напряженные поиски наиболее близкого соответствия тому, что передается из языка в язык, и в этом смысле он одно из прекраснейших завоеваний в трудной области общения между людьми» [цит. по: Федоров, 1983, с. 183] Пейзажность, свойственная поэтическому стилю А. Сагияна, воссоздана Тарковским в переводе стихотворения «Осень тянется в лощины ...», в котором описывается хмурый пейзаж осени на фоне седых камней ущелья. Для выявления качества перевода сопоставим его с оригиналом: и2п^Ьр АпрЬ Ь ^тЬпШ (Осень тянется в лощины) ЭпрЬр^ (Из ущелья сквозь просвет,) (Осень цвета камня и глины,) Ч^р^шр^ ^ Апр... (И конца ущелью нет.) Ьш^Ьр Ь рш2п^'и (Инеем исчерчены склоны,) Зпъртр ^ рЬ^д, (Холод твой, как моя печаль,) Ъш]пШ ЬЬ т. (Вдоль ущелья мой вздох приглушенный) и2ЬшЬ ЬшЬ^д: (За тобою тянется в даль.) £п 2рЬрр huшш^4шЬ, (Просветлел твой поток гремучий,) ишрЬрр рп ¿пр, (Камень сух под стопой твоей,) £п ш^щЬрр Ьишш^]шд, (Твои оседлые тучи — ) £шрЬрр рп^пр ... [8аЬуап,1985, р. 123] (Кочевье седых камней) [Тарковский, 1988, с. 103]. Подстрочный перевод: Осень входит в ущелье Проходя через ущелья. Изношенная осень, Глубочайшее ущелье. Белые узоры оставляет Холод с другой стороны, Смотрят и стонут Вслед за осенью. Твои воды протекающие, Горы твои сухие Твои облака оседлые, Кочевые камни. Из сопоставительного анализа видно, что перевод, как и оригинал, состоит из трех четверостиший, с перекрестной рифмовкой абаб, выполненной точной рифмой. Сравним: оригинал: йтЬпЫ — ш2тЬ, — ¿пр, рш2пЫ — hшnш£rшS, рЪрд — ЬтЬ^д и т. д. перевод: лощины — глины, просвет — нет, склоны — приглушенный, печаль — даль и т. д. По смыслу перевод Тарковского представлен несколько вольно, однако в целом переводчику удалось передать основные мысли поэта, где также воссоздан портрет осеннего ущелья. Особенно вольно переводчик перевел третью строфу первого четверостишия: иш2^шЬ, рш2х1ш& 1 ш2пт-Ъ, / Осень цвета камня и глины, а также второй столбец стихотворения. Отметим, что вольности, допущенные переводчиком, позволили ему приблизиться к поэтическому стилю Сагияна, что способствовало также воссозданию на русском языке сравнений, метафор оригинала, характерных поэтическому языку армянского поэта. Например: оригинал: / иш2^шЬ, рш2х1шЬ 1 ш2тЬ /, / Зтртр 1 рЬ.^д /, / -9п шйщЪрр. Ьитийцшд/, /^шрЬрр рп^пр /. перевод: Осень цвета камня и глины /, /Холод твой, как моя печаль /, / Твои оседлые тучи /, / Кочевье седых камней /. Следуя смыслу оригинала, Тарковскому удалось воссоздать осеннюю картину ущелья: Осень тянется в лощины, / Осень цвета камня и глины /, / Инеем исчерчены склоны /, / Просветлел твой поток гремучий /, / Твои оседлые тучи /, свидетельствующие о поэтическом даровании русского переводчика. В соответствии с оригиналом стихотворения Тарковский верно передал печальное настроение Сагияна, находящегося под воздействием изменяющейся погоды: Холод твой, как моя печаль /, / Вдоль ущелья мой вздох приглушенный /. В целом, перевод Тарковского соответствует смыслу и стилю оригинала и на русском языке, не уступает стихотворению также и своим выразительным звучанием. Патриотические чувства поэта воссозданы Тарковским в стихотворении «Оровел»*, посвященном песне пахарей, доставшейся ему в наследство от дедов. На русском языке стихотворение звучит так: Ьи ишЬ^пърръЬр ^шцпъд ^прЬ]_ Ь, (Ушло в туман воспоминаний детство,) Чш^пъд цшрАЬ^ Ь т. hnL2, (И луч его, как сказка, догорел,) Рш]д Ьрр Ь АЬр hпрп4Ьщ, (Но принял я ваш оровел в наследство,) Чр^Ь ишЬпъ^ Ьи цшпЬпШ рЬрп^: (И сказку воскрешает оровел.) Uрmшq^Ь ЬрqЬрЬ ^ЬА рп^Х ЬЬ, (О, сколько раз для прямодушной песни) ¿рА^шЬр ЬЬ ш^Ь^ ^ЬА рЬш^пр, (Я покидал предел забот и дел,) Рш]д Ь^рш^шЬ АЬр hпрп4Ьщ (Но нет напева чище и чудесней,) Рп^пр ЬрqЬр^д 2^Ь2 Ь т. ^пр: (Чем ваш, землей пропахший, оровел.) Ъи ш^Ьр^ ¿шф ^]шЬрр qп4ЬL Ьи (И я в ладу с судьбою, как другие,) Дг. hш2ш Ьи шщрЬ^ ^и рш^ш^ hЬш, (Во славу жизни много песен спел,) и hш]рЬЬш2nLЬ^ АЬр hпрп4Ьlp (Но с чем сравнить мне звуки дорогие) * Оровел (армян.) — песня пахаря. Ч]шир^ ^шф рш^др Ь И и^рш^Ьт: (И отчий дух, проникший в оровел?) ЭЬр фшпр^ hшtfшр фпцр ЛпиЬщ, (Вы, мудрые отцы земли армянской,) МшитпШ hш]рhр hш]ng Ьр^р^, (Я жизнь отдам за гордый ваш удел.) ЭЬр hпрп4tLp, ¿Ьр hhрп4tLp, (Но как воспеть мне подвиг ваш гигантский) ЭЬр hпрп4Ьщ рп^ Ьр^шр^... [Sahyan, 1985, р. 78] (И ваш благословенный оровел?) [Тарковский, 1988, с. 105] Подстрочный перевод: Мое детство давно потерялось, Давно превратилось в сказку и воспоминание, Но когда зазвучит оровел, Я снова превращаюсь в милого ребенка. Сердечные песни мне всегда нравились, Радовали меня безмерно Однако ваш оровел Из всех песен самый светлый и глубокий. Я больше всех восхвалял жизнь И жил мирно со своей судьбой, Ах, патриотический ваш оровел, Как жизнь сладка и любима. За вашу славу можно умереть, Мудрые отцы земли армянской, Ваш оровел, ваш оровел, Ваш оровел пусть будет бесконечным ... При сопоставлении перевода с оригиналом видно, что перевод выполнен вольно, при этом Тарковскому в целом удалось приблизиться к смыслу и стилю Сагияна. Перевод, как и оригинал, состоит из четырех четверостиший, с перекрестной рифмовкой абаб, усиливающей звучание стиха. В переводе Тарковского ни одна из мыслей Сагияна не была упущена, более того, переводчику удалось передать личное отношение поэта к песне оровел: Но принял я ваш оровел в наследство /, / Но нет напева чище и чудесней /, / Чем ваш, землей пропахший, оровел /, / Но как воспеть мне подвиг ваш гигантский /И ваш благословенный оровел? /. Методом транслитерации Тарковский в переводе сохранил армянское слово оровел, плавно сочетающееся с русскими словами, подчеркивающее при этом национальное своеобразие подлинника. В переводе Тарковского ощущается дух и настроение поэта, создается ярко эмоциональная окраска, которая особенно ощутима в заключительных строфах стихотворения: Но как воспеть мне подвиг ваш гигантский /, /И ваш благословенный оровел? / Из вышеизложенного следует, что переводческая задача была решена Тарковским на профессиональном исполнительском уровне. Характеризуя творчество переводчиков, И. Кашкин писал: «Переводчику, который в подлиннике сразу же наталкивается на чужой грамматический строй, особенно важно прорваться сквозь заслон к первоначальной свежести непосредственного авторского восприятия действительности. Только тогда он сможет найти настолько же сильное и свежее языковое перевыражение . Переводчик старается увидеть за словами подлинника явления, мысли, вещи, действия и состояния, пережить их и верно, целостно и конкретно воспроизвести эту реальность авторского видения» [цит. по: Кашкин, 1955, с. 126] Поэтическое видение Сагияна отразилось и в переводе стихотворения «Радуга животрепещущая . », где Тарковский с предельной близостью к оригиналу передал смысл и стиль оригинала, который на русском языке звучит так: Пш&шЬ^пЫ Ь ЬшпЬ ^ ^шр (Радуга животрепещущая,) П^ш&шЬ^ ф ЭДЬЬ... (По ветвям выгибающаяся,) Ьи Ьршq^g Ь щЬ^Ьь (На дерево переселяется,) ЧшЬш^ — ^шрфр Ьршq^д. [8аИуап, 1985, р. 53]. (Из моей красно-зеленой мечты.) [Тарковский, 1988, с. 108] Подстрочный перевод: Колышется дерево Радуги одна тень Из моего сна порвалась Зелено-красного сна. В переводе очевидно также поэтическое дарование самого переводчика, умело сочетающего в стихотворении сравнения и метафоры оригинала, например: / Радуга животрепещущая /, / Из моей красно-зеленой мечты / и др. Перевод, несомненно, удался Тарковскому, и является аналогом оригинала. Определяя методы переводческого искусства, теоретик перевода А. Федоров писал: «Чем богаче выбор средств, которыми располагает переводчик, чем менее он стеснен какими-либо вкусовыми предрассудками и литературными предубеждениями, тем вернее путь к достижению адекватности. Главными препятствиями на этом пути всегда были стремление к дословности и связанное с ним непомерное преувеличение роли изолированного элемента, своего рода фетишизация самодовлеющей детали, а следовательно, и невнимание к динамичному взаимодействию всех компонентов целого. Перевод же как творческий акт именно предполагает динамическое воссоздание этого целого, в котором все взаимосвязано и взаимообусловлено, а насущная задача теории перевода на современном этапе развития вырисовывается как выявление условий, определяющих превращение непереводимого в переводимое ...» [Федоров, 1983, с. 178]. Отметим, что выбор для перевода стихотворений из лирики А. Саги-яна определяется тематической и эмоциональной близостью к творчеству самого А. Тарковского как поэта. В нем также доминирует тема природы, ее гармоничного взаимодействия с человеком. Стихам Тарковского, как и лирике Сагияна, присуща пейзажность, где поэт идеализирует природу, философски познавая ее сущность. Примером тому может послужить стихотворение «Дождь», где Тарковский с глубо -ким эмоциональным чувством воспел красоту мира, поэтически обрисовывая его под каплями дождя: Как я хочу вдохнуть в стихотворенье Весь этот мир, меняющий обличье: Травы неуловимое движенье. Мгновенное и смутное величье Деревьев, раздраженный и крылатый Сухой песок, щебечущий по-птичьи, — Весь этот мир, прекрасный и горбатый, Как дерево на берегу Ингула. Там я услышал первые раскаты Грозы. Она в бараний рог согнула Упрямый ствол, и я увидел крону — Зеленый слепок грозного гула. А дождь бежал по глиняному склону, Гонимый стрелами, ветвисторогий, Уже во всем подобный Актеону. У ног моих он пал на полдороге. [Тарковский, 1988, с. 108] Из приведенного примера можно заключить, что тематическая близость поэзий Сагияна и Тарковского вдохновляла русского поэта на переводы, которые являются синтезом поэтического таланта самого поэта и переводчика. 3. Выводы Из вышеизложенного следует, что переводы А. Тарковского соответствуют не только смыслу и форме оригинала, они также передают дух, национальное своеобразие подлинника, что является одной из важнейших задач переводческого искусства. Благодаря переводам Тарковского русскоязычный читатель познал и оценил не только поэзию А. Сагияна, но и красоту и самобытность природы Армении. Источники 1. Тарковский А. Звезды над Арагацем / А. Тарковский. — Ереван : Советакан грох, 1988. — 236 с. 2. Sahyan H. Erkeri johovacu. Hator erkrord / H. Sahyan. — Yerevan. Haeastan, 1975. — 485 p. Литература 1. Кашкин И. В борьбе за реалистический перевод / И. Кашкин // Вопросы художественного перевода. — Москва : Советский писатель, 1955. — С. 120—155. 2. Сагиян А. Благодарность / А. Сагиян ; авториз. пер. с армян. В. К. Звягинцевой. — Ереван : Айпетрат, 1952. — 71 с. 3. Сагиян А. Годы мои / А. Сагиян; предисл. А. М. Марченко. — Ереван : Ай-астан, 1971. — 151 с. 4. Сагиян А. Зеленый тополь Наири / А. Сагиян; пер. с армян. — Москва : Советский писатель. 1959. — 122 с. 5. Сагиян А. Зови, журавль / А. Сагиян; пер. с армян. А. Марченко. — Москва : Советский писатель, 1977. — 182 с. 6. Сагиян А. Лирика / А. Сагиян ; вступ. статья В. Давтяна. — Ереван : Совета-кан грох, 1989. — 246 с. 7. Сагиян А. На высотах / А. Сагиян. — Ереван : Айпетрат, 1956. —123 с. 8. Сагиян А. Перед закатом / А. Сагиян ; пер. с армян. — Москва : Советский писатель, 1969. — 127 с. 9. Сагиян А. Поздние ягоды / А. С. Сагиян ; перевод с армян. М. Дудина ; вступ. статья Л. Мкртчяна. — Ереван : Советакан грох, 1981. — 63 с. 10. Федоров А. В. Искусство перевода и жизнь литературы : очерки / А. В. Федоров. — Ленинград : Советский писатель, 1983. — 352 с. Hamo Sahyan's Lyrics in Translation by Arseny Tarkovsky: Peculiarities of Translating © Ayryan Zarui Gevorkovna (2016), PhD in Philology, associate professor, senior research scientist, Department of Foreign and Comparative Literature, Abegyan Institute of Literature, National Academy of Sciences of Republic of Armenia (Erevan, Republic of Armenia), [email protected] The article is devoted to the translations of A. Tarkovsky from the lyrics of A. Sahyan. It is noted that A. Saghyan is a famous Armenian poet of the XX century, a subtle lyricist, a connoisseur and singer of native nature. It is noted that since the second half of the XX century the poetry by A. Sahyan was intensively translated into the Russian language by such well-known poets-translators like B. Pasternak, M. Petrovykh, V. Zvyagintseva, A. Tarkovsky, N. Grebnev, M. Dudin and others, who managed to convey the poetic individuality of the Armenian poet. The author shows that a strong creative union was established by the poet A. Sahyan and translator of his lyrics A. Tarkovsky. It is proved that A. Tarkovsky was able to capture a unique identity of the lyrics of Armenian poet. A comparative analysis of the translations by A. Tarkovsky and the originals of the poems by A. Sahyan allowed the author to conclude that the translations correspond not only with the sense and form of the original, they also capture the spirit and national originality of the original, which is one of the most important tasks of the translator's art. In addition, the author shows that the lyrics of A. Sahyan, translated by A. Tarkovsky, thematically and emotionally intimate poetry of the Russian poet and translator. Key words: Armenian poetry; nature theme; original; free translation; comparative analysis; rhyme; personification; metaphor; transliteration. Material resources Sahyan, H. 1975. Erkeri johovacu. Hator erkrord. Yerevan. Haeastan. (In Armen.). Tarkovskiy, A. 1988. Zvezdy nad Aragatsem. Erevan: Sovetakan grokh. (In Russ.). References Fedorov, A. V. 1983. Iskusstvo perevoda i zhizn' literatury: Ocherki. Leningrad: Sovets-kiy pisatel'. (In Russ.). Kashkin, I. 1955. V borbe za realisticheskiy perevod. In: Voprosy khudozhestvennogo perevoda. Moskva: Sovetskiy pisatel'. 120—155. (In Russ.). Sagiyan, A. 1959. Zelenyy topol'Nairi. Moskva: Sovetskiy pisatel'. (In Russ.). Sagiyan, A. 1956. Na vysotakh. Erevan: Aypetrat. (In Russ.). Sagiyan, A. 1969. Peredzakatom. Moskva: Sovetskiy pisatel'. (In Russ.). Sagiyan, A., Davtyan, V. (vstup. statya) 1989. Lirika. Erevan: Sovetakan grokh. (In Russ.). Sagiyan, A., Dudin, M. (per. s armyan.), Mkrtchyan, L. (vstup. statya) 1981. Pozdniye yagody. Erevan: Sovetakan grokh. (In Russ.). Sagiyan, A., Marchenko, A. M. (predisl.) 1971. Gody moi. Erevan: Ayastan. (In Russ.). Sagiyan, A., Marchenko, A. M. (per. s armyan.) 1977. Zovi, zhuravl'. Moskva: Sovetskiy pisatel'. (In Russ.). Sagiyan, A., Zvyagintseva, V. K. (avtoriz. per. s armyan.) 1952. Blagodarnost'. Erevan: Aypetrat. (In Russ.). cyberleninka.ru Патриотическая лирика Амо Сагияна в переводах Михаила ДудинаБиблиографическое описание:Айрян З. Г. Патриотическая лирика Амо Сагияна в переводах Михаила Дудина [Текст] // Актуальные проблемы филологии: материалы Междунар. науч. конф. (г. Пермь, октябрь 2012 г.). — Пермь: Меркурий, 2012. С. 18-20. URL https://moluch.ru/conf/phil/archive/28/2669/ (дата обращения: 23.02.2020). M. Dudin is one of the best poets - translators, who has made an enormous contribution to the development of Russian-Armenian literary connections. Poet Mikhail Dudin translated into Russian language poetry Av. Isahakian, S. Kaputikyan, A. Saghiyan and others. The best translations of M. Dudin included in the book, The Promised Land. "Translated Dudin of Armenian poetry, suggest that they contain a large and devoted love of the Russian poet to Armenia. Thanks to the poetic talent and higher taste of the poet, he could feel the originals, reflect the original style of the translated poet. From the above translation of the poet can be seen that the A. Saghiyan were close to him in spirit, thinking, mood, which in turn enabled him to achieve greater harmony with the words and thoughts translated poets. В созвездии русских поэтов-переводчиков свое значимое место занимает Михаил Дудин, который хорошо известен и популярен не только в России, но и за ее пределами. Своей поэзией он продолжил те литературные традиции, которые были заложены Пушкиным, Лермонтовым, Тютчевым, Некрасовым, обогатив при этом русскую литературу новым словом, наполненным светом и добром беспокойной и чуткой души поэта. Первые поэтические сборники Дудина вышли в годы войны, среди которых выделим “Фляга" (1943), “Костер на перекрестке” (1944). В послевоенные годы поэт публикует сборники “Считайте меня коммунистом” (1950), “Мосты. Стихи из Европы” (1958), “До востребования” (1963). В 1970-е Дудин много и успешно работал. Это сборники стихотворений “Татарник”, “Поэмы’’, “Рубежи’’, “Клубок” и др. В 1977 вышла книга очерков – “Право на ответственность”. В 1986 он публикует книгу стихов и поэм “Песни моему времени”. В 1987 – поэма “Зерна”, в 1989 – “Заканчивается двадцатый век” и книгу, вышедшую в Ереване,– “Земля обетованная” (Посвящения. Переводы. Эссе. Стихи); в 1991 – стихи и поэмы “Судьба”; в 1995 – “Дорогой крови по дороге к Богу” (стихотворения 1986-1993) и др. Как поэт, Дудин считал, что человек должен входить в мир хозяином, согревать его и вносить в него “добро и свет”. Думая об “ответственности действия и слова”, поэт постоянно возвращался к вопросу о значении и смысле поэзии, о том, что такое поэт. В своей статье, посвященной А. Ахматовой, М. Дудин, вспоминая слова французского поэта Поля Элюара, писал: “Пока на земле все еще есть насильственная смерть, первыми должны умирать поэты…”. [3, с.200] Дудин известен также как талантливый переводчик, посвятивший свое поэтическое дарование сближению литератур и культур разных стран и национальностей. Его перу принадлежат переводы из английской поэзии, сонеты В. Шекспира, стихотворения Р. Киплинга, из армянской поэзии – стихотворения Ав. Исаакяна, А. Сагияна, из балкарской – К. Кулиева, из башкирской – М. Карима, из грузинской – Н. Бараташвили, М. Квилидзе, из украинской – М. Бажана, С. Голованивского, Д. Павлычко, И. Драча, Н. Белоцерковец, из финской – Т. Гуттари, из чешской – М. Флориана и многих других. Лучшие переводы М. Дудина вошли в его антологию “5 сестер и 32 брата – все вместе” (1965), куда были помещены его переводы не только из армянской поэзии, но и из грузинской, еврейской, латышской, кабардинской, а также из поэзий других народов. На протяжении целого десятилетия Дудин с большим переводческим мастерством переводил лучщие достижения армянской поэзии, в частности, поэзию Ав. Исаакяна, Е. Чаренца, А. Сагияна, Г. Эмина, С. Капутикян и др. Дудин переводил поэтов, близких его духовному миру и, не случайно, по этому поводу литературовед Л. Мкртчян отмечал, что для того, чтобы перевести стихотворение, ему надо написать это стихотворение. Поэтому у него не все получается. Не получился и “роман” с такой замечательной поэтессой, как Маро Маркарян. По этому поводу М. Дудин вспоминал: “Я сам у нее попросил подстрочники. Раз десять садился переводить, но у меня не выходит. Очень уж для меня она армянская и женская. Тогда я отдал эти подстрочники моей хорошей знакомой – Наташе Галкиной (она поэт истинный и интересный). Вот она перевела стихи Маро, и как мне показалось, что-то в ней проглядывает, истинно принадлежащее Маро Маркарян…”. [2, с.14 ] Дудину было дорого и любимо все, что было связано с Арменией, которую он называл сказочной и прекрасной страной. Изумленный ее историей, традициями, поэзией, музыкой танцами и людьми, в своем эссе “Чаша жизни” он писал: “Но нет и не может быть Армении без армян, древнейшего на земле народа, трудом и мудростью прославившего эту каменистую землю и сделавшего ее почвой своего бессмертия. Я прикасался к великой поэзии армянского народа и понимал, что все высокое в его духовном мире рождалось на перекрестках истории и было замешано на крови трагедий, на упорстве и мужестве. Я смотрел на древние фолианты армянских поэтов, и века разговаривали со мной языком преодоления страданий, а пространство истории зацветало маками, как пустыня после дождя…”. [2,с.189] Единство мыслей и чувств М. Дудин ощутил также в лирике Амо Сагияна, стихи которого он перевел с глубоким проникновением. Работая над переводами из поэзии А. Сагияна, Дудин в своем письме Л. Мкртчяну так писал о своих впечатлениях: “Он действительно прекрасный поэт, и переводил я его с превеликим удовольствием. Посылаю тебе переводы – посмотри. Я сделал небольшую книжицу. Не знаю, по душе ли будет она самому Амо”. [4, с. 17 ] Среди переводов М. Дудина можно встретить стихотворения А. Сагияна из разных циклов, среди которых выделим такие, как “Ты камни клал в фундамент мира…”, “Утесы и скалы стоят на постах...”, “Гора в объятиях горы”, “Прочтут осеннему туману…”, “Я в детство впасть опять хочу…”, “Хотел бы я к Салвард-горе сходить…”, “Сны через все потери”, “Горы не видно в туче…”, “Там в тишине кричит тропа глухая…”, “С кустов шиповника плоды…”, “Помощник”, “Ах, ущелья мои…”, “Что я принес с гор?..”, “Я должен верить мудрости зерна…” и мн. др., в которых ощущается поэтическая индивидуальность А. Сагияна, его бескрайняя любовь к Армении, к ее самобытной и прекрасной природе. В переводе стихотворения “Ты камни клал в фундамент мира…” Дудин воссоздал патриотический пафос поэта, который восхваляет свой народ, выросший и крепнувший в битвах. Перевод, как и подлинник, насыщен оптимизмом поэта, смело вглядывающегося и верящего в грядущее:[5, с. 15 ] Ты камни клал в фундамент мира И с горьким роком в битвах креп. Ты выпек в пропасти тоныра Своей судьбы упрямый хлеб. Ты своему младенцы камень Крошил в похлебку по утрам. И он тяжелыми руками Сложил из камня гордый храм. Твоей судьбы века и миги На праздник мира и на суд Искусства каменные книги Столетьям будущим несут. (Перевод М. Дудина) Помимо смысла и стиля, переводчику удалось передать также восточный колорит стихотворения, образно описывая каменную страну, где в тондыре выпекался хлеб и где по утрам вместо него в похлебку младенцам крошили камень. В переводе проявилось богатство поэтического языка и самого переводчика, которым были умело использованы изобразительные средства русского языка. Безмерная любовь Сагияна к своей стране, к ее горным утесам и скалам отразилась также в стихотворении “Утесы и скалы стоят на постах…”, в котором поэт, признавая себя частичкой природы, в нужный момент готов ради нее даже воскреснуть из грешной земли. Строго следуя смыслу и стилю подлинника, Дудин в своем переводе блестяще передал пейзажность стихотворения, мастерски олицетворяя образы скал и утесов, вечно стоящих в позах седых королей, тащущих на своих плечах время. Перевод, как и подлинник, построен методом противопоставления и сравнения образа природы с поэтом, который признает ее вечной, а себя уходящим. В переводе ощущаются дух и настроение поэта, его безграничная любовь к родному краю, его чуткое и трепетное отношение к природе. Благодаря рифмическому построению, перевод ярок и выразителен также интонационно и является аналогом подлинника, ничем не уступая своим лирическим звучанием: [5, с.16 ] Утесы и скалы стоят на постах У вечности, словно вопросы. Я – трепет и дрожь на холодных устах, На ваших уступах, утесы. Стоите вы в позах седых королей, Века, не меняясь в лицах, Я – капля росы на изгибах бровей, На ваших гранитных гробницах… (Перевод М. Дудина) Работая над переводами из лирики А. Сагияна, Дудин испытывал поэтическое наслаждение, о котором он писал следующее: “Потом, в самом процессе перевода, я увлекся открывшимся передо мной талантом, чем-то сродственным музыке моей души. Из любезно предоставленных мне подстрочников я выбирал и переводил, выстраивал своеобразную книгу лирики”. [4,с.17] Олицетворение природы с ее динамичным движением с большим умением переданы Дудиным и в стихотворении “С кустов шиповника плоды…”, которое насыщено чувством свежести и доброты поэта. Сравним фрагмент перевода с подлинником и укажем на его достоинства. [5,с.133 ] С кустов шиповника плоды Стекают каплями воды Ручью на спину. Ручей с карниза на карниз Уносит красный трепет в низ С горы в долину. Его струя, свежа, добра, Блестит отливом серебра И стали стылой. Ручей из камня был рожден И сам собой освобожден Своею силой… (Перевод М. Дудина) В отличие от подлинника, который состоит из шести столбцов, перевод представлен в виде трех столбцов, в которых сконцентрированы основные мысли и чувства поэта. Синтаксическая конструкция перевода построена при помощи фигур усиления, умолчания, которые придают большую выразительность стихотворению. Рифмически перевод построен в сочетании смежной рифмовки с перекрестной, что позволило переводчику с большим мастерством показать силу и движение ручья. В переводе ощущается позитивное настроение поэта, его отношение к описываемому пейзажу. Перевод мелодичен и звучит созвучно подлиннику. Амо Сагиян, в свое время, давал самые высокие оценки переводам М. Дудина. Так, в одном из своих писем он писал: “…Читая твои переводы, я чувствовал оригинал. Почти всегда. Говорю почти всегда, чтобы быть до конца искренним, чтобы благодарность тебе тоже была искренней, настоящей”. [4, с.19 ] Олицетворение и красота пейзажа нашли свое новое рождение также в вольном переводе стихотворения “Глаза пещер с глазницами без век…”, где ощущается мощная энергетика сагияновской мысли и чувства. По воспоминаниям литературоведа Л. Мкртчяна, поэт был рад переводам, однако он хотел, чтобы в них было больше буквальных соответствий оригиналу. Об этом Л. Мкртчян писал: “Сагиян и сам не переводит буквально, но хочет (этого желают почти все поэты, когда речь об их собственных стихах), чтобы его переводили буквально. Автору оригинала как бы мешает в переводе соседство с автором перевода, хотя, если поэта переводит поэт, то перевод – это произведение уже не одного, а двух авторов”. [4, с. 18 ] Переводы Дудина свидетельствуют о том, что поэзия Сагияна была им воспринята с большим вдохновением и любовью, которая отразилась во всех его работах, где он предстал мастером перевоплощения, которому удалось естественно переложить на русский язык стихотворения армянского поэта, показав при этом величие его мысли и чувства. Они созвучны подлинникам, в них ощущается синтез поэтического почерка двух талантливых современников. В своих воспоминаниях о Дудине, литературовед Л. Мкртчян отметил, что когда в Ереване готовили к изданию небольшой сборник стихов А. Сагияна в русских переводах, он получил от его переводчика письмо, в котором тот просил: “Если вы в самом деле будете издавать Амо Сагияна в моем переводе, не забудьте поставить эпиграфом следующие строки Исаакяна: Я снова на земле своей родной, И снова детским наблюдаю взглядом Свет чистых звезд из вечности… В книге они необходимы, как духовная связь поэтов”.[4, с.18] Итак, многочисленные переводы Дудина из поэзии Амо Сагияна, являются бесспорным доказательством того, что Армения явилась его духовной потребностью, которая стала самой счастливой страницей его жизни. Литература:
moluch.ru Амо Сагиян-Григорян Амаяк Саакович .Амо Сагиян (Амаяк Саакович Григорян) является одним из талантливейших армянских поэтов 20-го века. Он родился 14 апреля 1915 года в одном из отдаленных районов Зангезура – в селе Лор Сисиана в семье потомственных крестьян. После получения начального образования на родине будущий поэт продолжил учебу в Баку. Там он получил среднее образование и в 1937 году закончил лингвистическое отделение местного армянского педагогического института. Амо Сагиян был представителем того поколения армянских поэтов, которые участвовали в ВОВ. Волей судьбы ему было предначертано получить литературное крещение на поле битвы. Участвуя в войне, солдат-патриот и поэт непосредственно прочувствовал и пережил весь ужас и трагедию войны. Однако даже под ревом пулеметов в душе поэта слышен зов родной природы. Первый сборник Амо Сагияна «На берегу Воротана» вышел в свет в 1946г. В нем отражена любовь поэта к природе и человеку. Сагиян красочно рисует образы родной природы и поэтический образ армянина. Затем друг за другом выходят его сборники «На высотах» (1955), «Зеленый тополь» (1959), «Армения в песнях» (1962), «Перед закатом солнца» (1963), «Песнь скал» (1968), «Годы мои» (1970), «Зови, журавль!» (1973). После войны, с 1951г. до конца своей жизни (1993г.) Амо Сагиян жил и творил в Ереване. Стихотворения Амо Сагияна близки представителям различных поколений. И сегодня он является одним из любимых народных поэтов Армении. ЗОЛОТО ПОЭЗИИ Мы часто пишем и говорим, что не ценим по достоинству наших современников, особенно тех, кто слишком близко стоит к нам, не видим их истинного роста, не понимаем значения. В этом есть большая доля правды. При близком рассмотрении детали и подробности порой заслоняют общее, значительное, тем более в случаях, когда современник очень прост, доступен и не чужд человеческих слабостей. Однако эта обретшая чуть ли не силу закона истина в отношении к Амо Сагияну для меня давно перестала действовать. Больше сорока лет длится наша дружба. И за эти годы редко выпадали дни, когда мы не виделись. Напротив, случалось, неделями, месяцами бывали вместе с утра и до позднего вечера. Обычно быстро от всего устающий и скучающий, я не помню случая, чтобы когда-либо устал от Амо или заскучал в его обществе. С первых же дней нашего знакомства, несмотря на свою молодость, я понял, что в лице Амо Сагияна в мою жизнь, в мой духовный мир вошла необыкновенная личность. И поскольку поэзия есть не что иное, как самовыражение личности, то хочется прежде сказать об Амо Сагияне человеке и затем перейти к его поэтическому миру. Об Амо Сагияне человеке… Написал я эти слова, и рука непроизвольно остановилась. Казалось бы, сорока лет нашей дружбы достаточно, чтобы легко и спокойно набросать человеческий портрет Амо, охарактеризовать хотя бы в общих чертах. Но вот оцепенела рука. Сложен и противоречив любой человек, а такой человек и поэт, как Амо Сагиян,- особенно. С чего же начать? С того, что Сагиян предельно ясный, доступный, простой и цельный человек? Но ведь простота эта кажущаяся, а по существу Сагиян натура сложная, страдающая от внутренних противоречий и раздвоенности — в его душе, как в в его поэзии, есть свои глубокие, недоступные пропасти и ущелья… Сказать, что он мудр? Вникая в таинство жизни, природы, искусства и человеческого естества, он, безусловно, мудр и поразительно глубок, а перед житейскими трудностями беспомощен и беззащитен. Сказать, что он бесконечно добр, хрупок и с головы до пят — сама совесть? Но ведь я видел его в минуты гнева, когда он бывал тверд и неколебим, как воспетые им скалы. Что же сказать? Может, то, что Сагиян — это неисчерпаемый источник юмора и сарказма, что он из тех редких людей, которые подвергают осмеянию прежде всего и больше всего самого себя? Но в то же время не дай бог кому-либо попасться Сагияну на язык! А знаменитое молчание Амо, когда он часами сидит замкнувшись, словно улитка, уйдя в свою раковину, не произнося ни слова! Не в эти ли минуты в его душе зреет чудесный жемчуг поэзии? Вероятно, да, ибо нет у него привычки созидать за столом, где он только записывает уже сплетенное в уме. Не добавить ли также, что его человеческие слабости — естественное продолжение его достоинств и добродетелей и потому не только приемлемы для меня, но и приятны? Одним словом, как говорит сам поэт, Узнать меня трудновато, Поймите же, я немного сложен, Я тверд, как камень, и хрупок, как почва, Как-никак я все еще немного человек… (Перевод подстрочный) «Все еще»?.. К тому же и «немного»? Обещая позже обратиться к этим «все еще» и «немного», скажу сразу же — нет, Амо Сагиян с головы до ног настоящий человек, и созданная им поэзия должна быть похожа на него, и она похожа. Ибо Сагиян поэт истинный, поэт большой, а в таких случаях противоречия между человеком и поэтом исключаются: «Можно найти меня только в песне, в ином месте меня нет». И вот на протяжении своего долгого литературного пути Амо Сагиян сотворил поэзию ясную, неприкрашенную, доступную и цельную, но также и сложную, загадочную, разрываемую от внутренних противоречий и потому зачастую трудно толкуемую. Поэзию, философски исследующую сложные таинства бытия человека, понятия человечности, природы и искусства, однако кажущуюся ясной до прозрачности. Поэзию, всю пронизанную добротой и совестью, говоря часто употребляемым в русской критике последних лет термином, «негромкую поэзию», и в то же время внутренне мятущуюся и страстную. И, наконец, поэтический мир, внешне вставляющий впечатление «закрытого» и традиционного, но по существу насыщенный самыми острыми тревогами, волнующими современное человечество. Тревога!.. Я считаю ее духом и сущностью стихов Амо Сагияна последних лет. Я все еще немного человек… (Перевод подстрочный) От этих слов «все еще» и «немного» веет тревогой… Настоящий Человек, и к тому же наследник той поэзии, в которой веками не переставала неистовствовать все грехи мира на себя берущая совесть Нарекаци, он не мог не тревожиться по той утрате человечности, которая несет с собой психологию потребительства, чреватую еще более жестокими, всеобъемлющими бедствиями. И объят тревогой и волнением тот внешне «закрытый» и традиционный мир, где Мой дед размышлял И разговаривал с землей, Вместе с тучей заливался слезами И тек с ручьем… И однажды, когда у него Подогнулись колени, Окаменел от удивления, Покраснел от стыда…. (Перевод подстрочный) Он окаменел от удивлеиия, что не может закончить начатую работу, необходимую ему как воздух, и покраснел от стыда, ибо для этого человека позорнее всего на свете оставить дело наполовине. Объят тревогой и смятением тот мир, где Тяжело сидит утес в ущелье — Посредине детства моего. Пот ручьем со лба струится, И с плечей свисают мох и плющ. …Духу древнего гостеприимства Он не изменяет никогда: Каждого по-царски одаряет, Ничего не требуя взамен… (Перевод О.Чухонцева) Наивному, неопытному читателю эти строки могут показаться пасторалью, между тем это трагедия, потому что, превознося эти высокие духовные добродетели, поэт оплакивает их утерю: День погас, Уже время ужинать, Печаль моя постепенно Переходит в плач… (Перевод подстрочный) Очень многие стихотворения Амо Сагияна неискушенному читателю (а также и неискушенному критику) могут показаться лишь простыми описаниями природы, живописанием натуры. Здесь хочу процитировать по памяти слова Аркадия Гайдара — наступит время, когда о нас скажут, что мы хитро прикидывались детскими писателями, для того чтобы высказать большие и сложные истины, раскрыть людские трагедии. Амо Сагиян тоже подчас «хитро» прикидывается пейзажистом, чтобы высказать очень значительные, сложные и серьезные мысли. Отнюдь не умаляя значения пейзажа и глубоко уверенный, что если пейзаж — подлинное произведение искусства, то он перестает быть только пейзажем и становится зеркалом души человека, я тем не менее считаю, что основной жанр Амо Сагияна не пейзаж, а портрет. Портрет утеса и деда, портрет вола и шиповника, а обобщая — всей Армении, армянина, собирательный портрет армянского народа. И эти безыскусные портреты, созданные сдержанными, скупыми средствами, одновременно так монументальны, что напоминают мне знаменитых львов Гегарда, барельефы Ахтамара и других армянских храмов. К слову сказать, эти сжатые, лишенные каких-либо излишеств поэтические строки Амо Сагияна кажутся созданными для того, чтобы их высекли на камне. А высекать на камне не так легко, и наши предки выбирали для запечатления в камне самые нужные, самые сжатые и самые емкие слова. Этому принципу следуют и лучшие творения Сагияна. Много писалось и повторялось, что Амо Сагиян родной сын своего народа, и это, конечно, верно. Но простое родство носит биологический характер, к тому же слишком многие обладают им. А быть верным сыном своего народа, да и то в наше время, и к тому же в искусстве — высокая добродетель, ибо слишком велики соблазны моды. Часто писали и говорили, что Амо Сагиян — порождение своего горного края, его земли и скал… и это тоже верно. Иногда затрудняешься сказать, где в его стихах кончается речь земли и камня и где начинается авторская речь, где кончаются земля и скалы и где начинается поэт. Он сам писал об этом: Стою я теперь на утесе Во весь свой рост, Словно я его продолжение… Все это, как я сказал, верно, но ведь слишком многие порождены той же землей и скалами, многие воспевали ту же землю и край, но в их стихах земля и скалы только скалами и остались. Важно то, что Амо Сагиян — порождение векового духа своего народа и благодаря этому его стихи столь ощутимо материальны, сколь и духовны. А духовность в стихотворении — это все. Без нее самые блестящие, самые чеканные стихи, поражающие всплесками мысли и чувствa, какое-то время ослепляя, постепенно блекнут. Стихам Амо Сагияна такая опасность не грозит, ибо они круто замешаны на национальном духе, насыщены не только человеческим, но и национальным содержанием. Я уже однажды говорил и хочу повторить, что одно из творческих достижений Амо Сагияна в том, что он сумел гармонически соединить в своем творчестве существующие параллельно в нашей поэзии две тенденции, два направления. В геометрии параллельные линии не сходятся, но Амо Сагиян осуществил в своем творчестве синтез близких к народному слову и духу традиций Ованеса Туманяна и утонченного искусства Терьяна. Я глубоко убежден, что творчество Амо Сагияна — одно из самых оригинальных и интересных явлений в нашей многовековой поэзии. Не всегда можно отличить истинное золото от фальшивого. Еще труднее отличить подлинность от фальши поэтического слова. И если золотую монету испытывают огнем, то поэзию — огнем души, обладающей истинным чувством прекрасного. И все те, кто наделен этим душевным качеством, давно уже сделали пробу и убедились, что творчество Амо Сагияна — это настоящий слиток золота. На поэтическом золоте Амо Сагияна время уже поставило свою пробу и дало ему право войти в сокровищницу многовековой армянской поэзии. Ваагн ДАВТЯН (из предисловия к книге «Амо Сагиян. Лирика»)… Источник: http://www.nashasreda.ru
nashaarmenia.info Сюник — Амо Сагиян
Сагиян Амо (псевдоним; настоящие имя и фамилия Амаяк Саакович Григорьян) [р. 1(14).4.1914, с. Лор, ныне Сисианского района Армянской ССР], армянский советский поэт. Член КПСС с 1946. В 1940 окончил Бакинский педагогический институт. Участник Великой Отечественной войны 1941‒45. Печатается с начала 30-х гг. Автор сборников стихов «На берегу Воротана» (1946), «На высотах» (1955, рус. пер. 1956), «Армения в песнях» (1962), «Перед закатом солнца» (1963), «Песнь скал» (1968), «Годы мои» (1970, рус. пер. 1971), «Зови, журавль!» (1973) и др. Лирическая поэзия С., в которой постоянно звучит тема связи человека с родной землёй, обращена в основном к современности. Мир природы в его стихах подвижен, многообразен, подчас полон драматизма. Образная система связана с классическими и устно-поэтическими традициями. Переводит стихи С. А. Есенина, Ф. Гарсиа Лорки и др. Награжден орденом Трудового Красного Знамени.
ЗОЛОТО ПОЭЗИИ Мы часто пишем и говорим, что не ценим по достоинству наших современников, особенно тех, кто слишком близко стоит к нам, не видим их истинного роста, не понимаем значения. В этом есть большая доля правды. При близком рассмотрении детали и подробности порой заслоняют общее, значительное, тем более в случаях, когда современник очень прост, доступен и не чужд человеческих слабостей. Однако эта обретшая чуть ли не силу закона истина в отношении к Амо Сагияну для меня давно перестала действовать. Больше сорока лет длится наша дружба. И за эти годы редко выпадали дни, когда мы не виделись. Напротив, случалось, неделями, месяцами бывали вместе с утра и до позднего вечера. Обычно быстро от всего устающий и скучающий, я не помню случая, чтобы когда-либо устал от Амо или заскучал в его обществе. С первых же дней нашего знакомства, несмотря на свою молодость, я понял, что в лице Амо Сагияна в мою жизнь, в мой духовный мир вошла необыкновенная личность. И поскольку поэзия есть не что иное, как самовыражение личности, то хочется прежде сказать об Амо Сагияне человеке и затем перейти к его поэтическому миру. Об Амо Сагияне человеке... Написал я эти слова, и рука непроизвольно остановилась. Казалось бы, сорока лет нашей дружбы достаточно, чтобы легко и спокойно набросать человеческий портрет Амо, охарактеризовать хотя бы в общих чертах. Но вот оцепенела рука. Сложен и противоречив любой человек, а такой человек и поэт, как Амо Сагиян,- особенно. С чего же начать? С того, что Сагиян предельно ясный, доступный, простой и цельный человек? Но ведь простота эта кажущаяся, а по существу Сагиян натура сложная, страдающая от внутренних противоречий и раздвоенности - в его душе, как в в его поэзии, есть свои глубокие, недоступные пропасти и ущелья... Сказать, что он мудр? Вникая в таинство жизни, природы, искусства и человеческого естества, он, безусловно, мудр и поразительно глубок, а перед житейскими трудностями беспомощен и беззащитен. Сказать, что он бесконечно добр, хрупок и с головы до пят - сама совесть? Но ведь я видел его в минуты гнева, когда он бывал тверд и неколебим, как воспетые им скалы. Что же сказать? Может, то, что Сагиян - это неисчерпаемый источник юмора и сарказма, что он из тех редких людей, которые подвергают осмеянию прежде всего и больше всего самого себя? Но в то же время не дай бог кому-либо попасться Сагияну на язык! А знаменитое молчание Амо, когда он часами сидит замкнувшись, словно улитка, уйдя в свою раковину, не произнося ни слова! Не в эти ли минуты в его душе зреет чудесный жемчуг поэзии? Вероятно, да, ибо нет у него привычки созидать за столом, где он только записывает уже сплетенное в уме. Не добавить ли также, что его человеческие слабости - естественное продолжение его достоинств и добродетелей и потому не только приемлемы для меня, но и приятны? Одним словом, как говорит сам поэт,
"Все еще"?.. К тому же и "немного"? Обещая позже обратиться к этим "все еще" и "немного", скажу сразу же - нет, Амо Сагиян с головы до ног настоящий человек, и созданная им поэзия должна быть похожа на него, и она похожа. Ибо Сагиян поэт истинный, поэт большой, а в таких случаях противоречия между человеком и поэтом исключаются: "Можно найти меня только в песне, в ином месте меня нет". И вот на протяжении своего долгого литературного пути Амо Сагиян сотворил поэзию ясную, неприкрашенную, доступную и цельную, но также и сложную, загадочную, разрываемую от внутренних противоречий и потому зачастую трудно толкуемую. Поэзию, философски исследующую сложные таинства бытия человека, понятия человечности, природы и искусства, однако кажущуюся ясной до прозрачности. Поэзию, всю пронизанную добротой и совестью, говоря часто употребляемым в русской критике последних лет термином, "негромкую поэзию", и в то же время внутренне мятущуюся и страстную. И, наконец, поэтический мир, внешне вставляющий впечатление "закрытого" и традиционного, но по существу насыщенный самыми острыми тревогами, волнующими современное человечество. Тревога!.. Я считаю ее духом и сущностью стихов Амо Сагияна последних лет.
От этих слов "все еще" и "немного" веет тревогой... Настоящий Человек, и к тому же наследник той поэзии, в которой веками не переставала неистовствовать все грехи мира на себя берущая совесть Нарекаци, он не мог не тревожиться по той утрате человечности, которая несет с собой психологию потребительства, чреватую еще более жестокими, всеобъемлющими бедствиями. И объят тревогой и волнением тот внешне "закрытый" и традиционный мир, где
Он окаменел от удивлеиия, что не может закончить начатую работу, необходимую ему как воздух, и покраснел от стыда, ибо для этого человека позорнее всего на свете оставить дело наполовине. Объят тревогой и смятением тот мир, где
Наивному, неопытному читателю эти строки могут показаться пасторалью, между тем это трагедия, потому что, превознося эти высокие духовные добродетели, поэт оплакивает их утерю:
Очень многие стихотворения Амо Сагияна неискушенному читателю (а также и неискушенному критику) могут показаться лишь простыми описаниями природы, живописанием натуры. Здесь хочу процитировать по памяти слова Аркадия Гайдара - наступит время, когда о нас скажут, что мы хитро прикидывались детскими писателями, для того чтобы высказать большие и сложные истины, раскрыть людские трагедии. Амо Сагиян тоже подчас "хитро" прикидывается пейзажистом, чтобы высказать очень значительные, сложные и серьезные мысли. Отнюдь не умаляя значения пейзажа и глубоко уверенный, что если пейзаж - подлинное произведение искусства, то он перестает быть только пейзажем и становится зеркалом души человека, я тем не менее считаю, что основной жанр Амо Сагияна не пейзаж, а портрет. Портрет утеса и деда, портрет вола и шиповника, а обобщая - всей Армении, армянина, собирательный портрет армянского народа. И эти безыскусные портреты, созданные сдержанными, скупыми средствами, одновременно так монументальны, что напоминают мне знаменитых львов Гегарда, барельефы Ахтамара и других армянских храмов. К слову сказать, эти сжатые, лишенные каких-либо излишеств поэтические строки Амо Сагияна кажутся созданными для того, чтобы их высекли на камне. А высекать на камне не так легко, и наши предки выбирали для запечатления в камне самые нужные, самые сжатые и самые емкие слова. Этому принципу следуют и лучшие творения Сагияна. Много писалось и повторялось, что Амо Сагиян родной сын своего народа, и это, конечно, верно. Но простое родство носит биологический характер, к тому же слишком многие обладают им. А быть верным сыном своего народа, да и то в наше время, и к тому же в искусстве - высокая добродетель, ибо слишком велики соблазны моды. Часто писали и говорили, что Амо Сагиян - порождение своего горного края, его земли и скал... и это тоже верно. Иногда затрудняешься сказать, где в его стихах кончается речь земли и камня и где начинается авторская речь, где кончаются земля и скалы и где начинается поэт. Он сам писал об этом:
Все это, как я сказал, верно, но ведь слишком многие порождены той же землей и скалами, многие воспевали ту же землю и край, но в их стихах земля и скалы только скалами и остались. Важно то, что Амо Сагиян - порождение векового духа своего народа и благодаря этому его стихи столь ощутимо материальны, сколь и духовны. А духовность в стихотворении - это все. Без нее самые блестящие, самые чеканные стихи, поражающие всплесками мысли и чувствa, какое-то время ослепляя, постепенно блекнут. Стихам Амо Сагияна такая опасность не грозит, ибо они круто замешаны на национальном духе, насыщены не только человеческим, но и национальным содержанием. Я уже однажды говорил и хочу повторить, что одно из творческих достижений Амо Сагияна в том, что он сумел гармонически соединить в своем творчестве существующие параллельно в нашей поэзии две тенденции, два направления. В геометрии параллельные линии не сходятся, но Амо Сагиян осуществил в своем творчестве синтез близких к народному слову и духу традиций Ованеса Туманяна и утонченного искусства Терьяна. Я глубоко убежден, что творчество Амо Сагияна - одно из самых оригинальных и интересных явлений в нашей многовековой поэзии. Не всегда можно отличить истинное золото от фальшивого. Еще труднее отличить подлинность от фальши поэтического слова. И если золотую монету испытывают огнем, то поэзию - огнем души, обладающей истинным чувством прекрасного. И все те, кто наделен этим душевным качеством, давно уже сделали пробу и убедились, что творчество Амо Сагияна - это настоящий слиток золота. На поэтическом золоте Амо Сагияна время уже поставило свою пробу и дало ему право войти в сокровищницу многовековой армянской поэзии. Ваагн ДАВТЯН
Песни Амо Сагияна >>
|
||||||||
|
